Три года счастья
Шрифт:
Ноты ровные.
Она расслабилась представив, что это он стоит за ее спиной, прижимается к ней, его губы касаются ее шеи и она всей кожей ощущает горячее дыхание, руки Элайджи направляют ее и она верит, что он здесь, направляет своими руками ее смычок.
Направляет ее музыку.
Направляет ее и держит в своих крепких руках.
Каждая нота.
Каждый вздох.
Все это ради него.
Истинная девушка-джаз так ждала его.
Истинная девушка-джаз влюбилась.
Джиа улыбается под аплодисменты Жерарда. Она ведь до этого момента думала, что у нее что-то может выйти, но
Истинная девушка-джаз точно знает, что нужно делать, чтобы ноты были ровными.
Джиа пишит ему записку, перед тем, как выйти к собравшимся вампирам. Сегодня ведь Рождество и она так желала, чтобы он был здесь и слышал ее, но его нет. Его семья на несколько дней назад покинула город. Она пишет возможно печальную записку, которую тот никогда не прочитает, ведь Марсель говорит, что не знает об убежащи Майклсонов и не может передать записку. Она ведь заклеила в конверт каждое слова, себя, свою любовь.
Молчание.
» Элайджа, я понимаю, как тебе тяжело, но я верю в то, что ты вернешься. Ты продолжай бороться, а я до сих пор испытываю вину, что мы тогда оставили тебя и ты попал в руки своей чокнутой мамаши. Вот и как ты мог столько столетий верить в искупление семьи? Все ведь разрушено. Давно. Но ты верил и это похвально. Я же верю в тебя. Я поверила в себя и вновь спасаюсь музыкой. Я подобрала ноты, сменила тональность, прислушались и у меня вышло. Вышло импровизировать. Я вновь могу играть и надеюсь, что ты услышать меня. Я сегодня играю для наших ребят, ведь Рождество — семейный праздник, а ты чтишь семью, так знай, что наше сообщество — часть твоей семьи, а ты часть нашего сообщества. Прости себя сам. Скучаю. Люблю. Жду тебя. С Рождеством. Джиа.»
«Если ты меня ненавидишь — значит я тебя победила».
– 1935
Его сломали.
Он винит себя в смерти Татии, не стабилен, нападает на Финна, вырезает целое кафе, только потому что кровью запачкали рукав его белоснежной рубашки и у Ребекки нет другого выхода, как сломать шею брату.
Элайджа сломан.
Его самого нужно чинить.
Его нужно самого контролировать.
Он не простит себя, даже, если Ниулаус простил ему убийства Татии, которую он любил больше жизни.
Элайджа Майклон не простит себя никогда.
Все, кто когда-то посмел его полюбить обречены.
Все его женщины обречены на верную погибель. Любовь к нему только ломает, ранит.
Никто не выдерживал. Он помнит. Все помнит.
Помнит, как позволил Катерине уйти и та засунула голову в петлю, умерла, ушла незаметно, сломалась и стала Кетрин. Он так ждал ее, искал утраченную любовь, а в итоге нашел лживую и жалкую Кетрин Пирс. Он поклялся ей быть рядом в их вечности, но ушел, не посмотрел в след. Он оставил рану на ее сердце и сломал. Сломал, но она ведь Кетрин Пирс и выдержит все. Выдержила всю боль и обернулась в его сторону.
Помнит, как рыдал, когда узнал о смерти Селест. В ее смерти виноват его брат. Он плакал и кричал, но простил брата и сам убивает Селест, когда так вохвращается из мертвых и тановится угрозой для его семьи. Никто не сможет навредить его семьи.
Татия.
Что он наделал желая спасти?
Его все равно простят. Но Элайджа Майклсон никогда не простит себя.
Кто следующей?
Хейли? Хоуп? Джиа? Камилл, которая так дорога его брату? Марсель? Да и любой, кто будет рядом с ним?
Стоп.
Красный.
Больше нет никакого смысла.
Хейли замерла в пороге библиотеки, она должна быть честна: сказать, что она выходит замуж за Джексона, но все равно сердце ее тянется к Элайджи и она любит Майклсона, а Элайджа любит свои страдания.
Сегодня же Рождество и у каждого должно исполниться желание.
Желание поддаться чувствам.
— Выходи замуж. Единственный возможный путь вернуть Хоуп — обезопасить город, для этого ты должна объединить своих людей, а я — объединить своих, Давина будет вынуждена объединить своих ведьм, и тогда независимо от их целей больше ничего не будет угрожать твоему ребенку. Делай то, что должна, чтобы вернуть свою дочь домой. Это моё желание для тебя.
Хейли касается его лица, желает уйти, но Элайджа не дал договорить, притянул к себе, его губы накрыли ее.
Она поддалась.
Это ее желание.
Она изголодалась и истосковалась по нему.
И прыгнуть вперед, обвив его бедра ногами. Вгрызться в его губы, целовать до крови, задыхаться.
Руки сжимают ее тонкую талию, прижимает к книжному стеллажу.
Поддаться эмоциям.
Губы приоткрыты, срывает галстук с шеи, срывает серую рубашку, пуговицы посыпались на пол и нарушили тишину в библиотеки. Он приподнимает ее повыше, и Хейли обвивает его бедра ногами, всего на секунду ему кажется, что рядом с ним она — Катерина. Она ведь поклялась, что только ее поцелуи станут для него броней. Самой надежной. Ведь когда страшко любовь — самая надежная броня, которую может надеть на себя человек.
Всего на секудну. Клаадет Хейли на кофейный столик, не отрывается от губ, слышит тихий стон и ощущает, как крепко Хейли обвивает ногами его тело.
В библиотеки слышатся вздохи и готят свечи.
Это было их желание поддаться чувствам.
Шаги.
Элайджа Майклсон может поклясться, что слышал шаги.
Ее шаги.
Ее запах.
Шаги, которые заучил наизусть.
Он просыпается в холодном поту, Хейли спит рядом, обняла его, положила голову на грудь. Она выглядит счастливой. Элайджа не может дышать и кажется, у него в горле застрял кровяной ком. Она ведь обещала ему, что покой без нее Майклсон не обретет. Обещала, что он будет харкаться своей же кровью и не найдет покоя в чужей, холодной постели. Стерва держит свое слова.
Элайджа осматривает ведь дом, но кроме его, Хейли и Хоуп здесь нет.
Здесь есть только ее тень, которую он видет спускаясь в кухню.
— Отпусти меня. Убирайся, Катерина и не смей больше тревожить меня, а я не потревожу тебя. Я ненавижу тебя! Слышишь? Я ненавижу! Я начал новую жизнь без тебя. Я не люблю тебя. Я ненавижу!
Молчание.
И она уходит.
Тень исчезает.
Он ведь боялся ее в гневе и именно поэтому усыпил в своей разуме. Усыпил, чтобы не тревожить и не терзать: ни ее, ни себя.