Три года счастья
Шрифт:
Она ему снилась, но прекратит тревожить и его сон.
Ему ничего не снится. Он просто проваливается в темноту.
Он ведь сам ушел, а она простила.
Простила ли?
Эта тренировка и Элайджа сконцентрироваться на скрипачке, понять что же в ней такого, что он желает узнать ее.
Чувства к Хейли запретные.
Катерину он предал. И как он посмел отпустить любовь, а сейчас сожалеть.
» —Джиа, ты не похожа на не решительную. Это не убьет меня. Мне смешно, ведь ты напугана, я слышку,
— Меняешь тональность. Очень хорошо. А теперь решай, голова или сердце. Все это бессмысленно, если ты не готова убивать.
— Что если я не могу этого сделать?
— Тебе придется выжить. Теперь голова или сердце?
Она дышала так часто, что он слышит, как бешено стучит в ее груди сердце. Ей еще предстоит научиться контролировать эмоции.
Ну как можно убить того, кто так хорошо к тебе относится?
Берегись.
Убегай.
Ей так хочется не убить, а поцеловать его.
Лучше бы она так не смотрела на него, ведь Элайджа Майклсон понял, чем его так привлекла это свободная душа. В глазах Джиа огонь, тот самый огонь страсти, что он видел в глазах Катерины. Огонь, который сменялся нежностью. Огонь который согревал и одновременно испепелял.
Джиа горит и не боится сгореть.
Гореть.
В глазах горит огонь и теперь она не боится переступить через себя.
Она пустит стрелу в его сердце, если желает выжить.
Она вырвет его сердце, если желает выжить.
Она должна сражаться только за свою жизнь и быть настоящей в этой фальшивой жизни.
Она перешагнула через себя, свои принципы.
Она ударила, пробивая кулаком грудную клетку первородного. Сжала рукой живой, стучавший, отбивающей ритм, такой необходимый орган или его сердце — это всего лишь субпродукт.
Теперь только потянуть на себя и убить.
Теперь то решает она.
Теперь один рывок.
Дернуть на себя и держать в руках его окровавленное сердце.
Любовь и боль взаимосвязаны.
Тот, кто влюблен уязвим и сжимает в своих руках сердце другого.
Кто влюблен ломает себя сам.
Он не закричит от боли, не заплачет.
Дыхание перехватило. Ее близость, ее запах, ее взгляд. Так давно Элайджа не ощущал подобного. С тех пор, как оставил Катерину, которая питала его страстью и утоляла голод. Она могла кусать его шею, наслаждаться этим, царапать спину, в порыве страсти, или вены, если их руки были сплетены воедино.
Она ранила его случайно.
Джиа поранила намеренно.
Ее хотелось повалить ее прямо здесь, на грязном полу, усесться сверху, не позволить уйти и целовать такие желанные губы. Почему она так влияет на его тело? На мысли?
Она влияет на его.
Как случайная скрипачка, ученица может влиять на его, самого
Губы так и тянулись вперед — к ее губам. Повалить на пол, сжимать руки на горле и не отпускать ее. Дать выход нахлынувшей страсти, что разгоняла кровь по венам. Прокусить его губы, целовать, одновременно глотая горячую кровь.
Джиа ведь тоже чувствует это. Чувствует притяжение, контроль, желание.
Желание поранить.
— Элайджа…
На пороге замерла Хейли Маршалл, которая и стала то невольным свидетелем всей этой картины. Она видит как Элайджа смотрит на эту новообращенную.
Разжала пальцы, и он свободен.
Все равно бы не смогла убить и теперь только окровавленные ладони.
Элайджа уходит, даже не смотрит ей вслед.
Вслед смотрит она и это желание впечатать в стену или повалить на пол. Так сильно, что от этого удара у живого человека раскроило бы череп, сломало кости, проломало ребра.
Манит.
Повалить не отпускать, чтобы Элайджа целовал ее губы, слышал тихий стон, каждое слова вырвавшееся из глотки брюнетки, целовать колотившуюся синюю жилку на ее смуглой шее.
Они еще встретятся.
Нечётные числа, неровные ноты,
И больше нет смысла включить поворотник.
Уйду незаметно, ну что мы наделали?
Спасаясь от ветра, в холодной постели.
Не заплачу и не закричу,
И всё равно тебя прощу.
Джиа заучит его шаги наизусть.
Она так ждала его, но Элайджа не приходит. Не приходит, после того, как мать сломала его, напомнила о грехах и маленькой синей бабочке, что погибла по его вине.
Она ждала его, и ее руки не дрожали, как прежде, когда держит смычок.
Только играть у нее все еще не выходит и Джиа молчит, разбивает скрипку на тысячу щепок. Просто запускает музыкальный инструмент в кирпичную стену.
Растеряла талант или сломалась?
Ноты кажутся не ровными, она фальшивит и вторая скрипка летит в Марселя, который нагибается, пытается засмеяться.
— Элайджа обещал помочь, но ему самому нужна помощь. Это ведь мы виновоты в случившемся. Мы оставили его. У меня до сих пор не выходит играть. Я же обещала сыграть на рождественской вечеринке.
—Сконцентрируйся на чем-то одном. Представь что-нибудь хорошее. Хорошее воспоминания, расслабся и у тебя выйдет, Джиа. Мне сходить в магазин за третьей скрипкой?
—Нет, спасибо.
Марсель уже не сдерживает свой смех, когда Джиа берет с кресла футляр с новой скрипкой. Просчитала все. Просчитала то, что еще вспыхивает, словно огонь. Ей не нужен бензин, чтобы гореть ярче. Он останется, чтобы послушать ее, сядет в кресло и нальет два бокала бурбона.
Сконцентрироваться.
Прикрыть глаза, смычок вздрагивает, мелодия меняет тональность.