Три грустных тигра
Шрифт:
— Кто-то забыл 4 июля отметить, — сказал Куэ.
— Это Восточная Волна.
— Что?
— Называется «Восточная Волна».
— Грозы теперь тоже называют, как ураганы? Адамическая мания. Скоро у каждой тучки будет имя.
Я рассмеялся.
— Нет, это такой атмосферный фронт, он идет с востока по всему побережью, а потом теряется в Гольфстриме или еще где-то в заливе.
— Откуда ты, так тебя разэтак, такого набрался?
— А ты что, газеты не читаешь?
— Только заголовки. Я в душе неграмотный или дальнозоркий. Или женщина, как вы с Кодаком утверждаете.
— Недавно была статья про этот «электрический феномен» за подписью
— Морского волка.
Мы еще полюбовались грозами, превращавшими небеса и море в подобие диорамы кабинета доктора Франкенштейна.
— Что скажешь?
— Что он родом оттуда же, откуда мы.
— Из «Джонни’с Дрим»?
— Да с Востока, из Орьенте, дурень.
Капитан корвета, сухопутный командующий, инженер Карлос Мильяс имел в виду не наш родной провинциальный восток, а самый что ни на есть абстрактный и изначальный, с розы газов, они же ветры, тот, что на картах дует точно в правое ухо Эолу.
Он тронулся шагом тихого астронома.
— Наверное, раньше — сказал Куэ, — думали, что это ад вышел подышать свежим воздухом. Что скажешь на это, Предвечный?
— На то у них были Вулкан или Гефест и олимпийская кузница и даже Юпитер, часто впадавший в ярость.
— И не так уж давно; история — этой твой Малекон времени. В Средние века.
— Ты разве в книжках не читал, что это были Темные века? Они не позволяли себе роскоши грозового электрического освещения. Ни дать ни взять шахтеры в полночь в тоннеле. Думаю, они видели в этом проявление гнева Божия. Да и не к чему им было все это. В Средние века до тропиков еще не добрались.
— А индейцы?
— Мы краснокожий любить пастбища земля и небо и нас не беспокоить пиротехника боги.
— Пиротехника богов. Это так у тебя индеец говорит, да? Самому-то не совестно?
— Я есть Чироки. Могу позволять мне образование.
— Такие уж они были образованные?
— Не слыхал про наоборотников?
— Нет. Это кто? Племя такое?
— Это каста внутри племени. Сельские самураи. Воины, которые, в счет отваги в сражениях и ловкости в обращении с оружием и конем, могли позволить себе нарушить законы племени в мирное время.
— И нравственные?
— Это весьма интересно. Серьезно. Наоборотники были те еще сволочуги, и шутки у них были дурацкие, они всегда делали не то, чего от них ждали. Ни с кем не здоровались, даже с другими наоборотниками. Знали, к кому примазаться. Вот, к примеру, история о старухе, которая мерзла и обратилась к наоборотнику, чтобы тот достал ей шкуру погреться. Наоборотник даже не ответил, хотя это строго обязательно с престарелыми. Старуха вернулась в свой вигвам, кляня новые времена, никакого уважения, конец традициям, куда мы, индейцы, катимся, и вот был бы жив Вождь Стоячий Бык, такого бы не происходило. Но такое происходило, и время проходило, и лысый американский орел кружил над стойбищем. Однажды на рассвете старуха обнаружила перед входом в свою палатку человеческую кожу. Исполненная отвращения и разочарования, она пожаловалась совету старей шин. The elders [172] посовещались и решили наказать. Старуху! С учетом ее возраста дело обошлось выговором. Неразумная (ей, думаю, сказали индейский эквивалент этого слова), вина лежит на тебе и только на тебе. Разве ты не знаешь, старая, что нельзя ничего просить у наоборотника? На тебя и твоих близких падет проклятие этого несчастного освежеванного. Индейское правосудие.
172
Старейшины (англ.).
— Интэрэсна.
— By heart [173] . Перри Мейсон и сам наоборотник. Как и Филип Марло. Как и Шерлок Холмс. Ни один великий литературный персонаж не избежал этой участи. Дон Кихот — классический пример раннего наоборотника.
— А мы с тобой?
Я хотел было сказать: Давай-ка поскромнее.
— Мы же не литературные персонажи.
— А когда ты опишешь наши ночные похождения, будем?
— Нет. Я лишь писец, писарь, стенографист Бога, но никак не Творец.
173
Наизусть (англ.).
— Вопрос не в этом. Вопрос в том, будем мы или не будем наоборотниками.
— Узнаем на последней странице.
— Холден Колфилд — наоборотник?
— Разумеется.
— А Джейк Барнс?
— Иногда. Полковник Кантуэлл — отличный наоборотник. И Хемингуэй тоже.
— Это я и без тебя понял.
— Как-то я брал у него интервью, так он сказал, что у него есть индейская кровь. Чиксау. Или оджибвеев?
— Что, и в этих племенах были свои наоборотники?
— Возможно. Все возможно в нашем огромном муравейнике.
— А в муравейнике прошлого Гаргантюа был наоборотник?
— Нет, и Пантагрюэль не был. А вот Рабле был.
— А Жюльен Сорель?
Мне показалось, или я расслышал многоточие между союзом и именем собственным, тень сомнения, мостик необходимости и в то же время страха, рисковую интонацию? В любом случае, на устах Куэ играла какая-то архаическая улыбка.
— Нет. Сорель француз, а французы, как ты мог заметить, упертые рационалисты, до безумия, они добровольные антинаоборотники. Даже Жарри не был наоборотником. У них со времен Бодлера никого не было. Бретон, который так старался им стать, — полная противоположность наоборотнику, ложный наоборотник. Бейль мог бы быть таким, родись он в Англии, как его друг лорд Байрон.
— А Альфонс Алле?
— С такой-то фамилией? Конечно!
— Потому что так твоя левая нога захотела.
— А кто всю эту игру придумал?
— Ладно, ты. Только не уноси далеко биту, перчатки и мяч.
Я улыбнулся. Получилась ли эта улыбка современной?
— Шелли?
— Нет, а вот Мэри, его жена, да, она была Мэри Шелли, доктор Франкенштейн доктора Франкенштейна Франкенштейна.
— А Эрибо — наоборотник?
— Эти скачки из тебя наоборотника не сделают. Разве что почемучку-эпилептика.
Он улыбнулся. Ждал этого. Моего королевского предначертания.
— Не сказал бы. Эрибо слишком напыщен, погружен в себя.
— А Аскилт?
Высоко берет, да я тоже прыгать умею.
— Чистый наоборотник. И Энколпий тоже. И Гитон. Но только не Тримальхион.
— А Юлий Цезарь?
— Конечно, куда же без него! К тому же он современен. Окажись он здесь, беседовал бы с нами без особых усилий. Даже испанский выучил бы. Интересно, как звучит испанский с латинским акцентом?
На его устах расцвела тонкая архаическая улыбка ранней греческой скульптуры. Ночь играла ему на руку; кроме того, он сидел ко мне в профиль.