Три лица Януса

Гагарин Станислав Семенович

— Попросту это мой приятель, — ответил Хорст, — и хороший, настоящий немец.

— Немец? — усмехнулся фон Динклер. — Так вот, считайте, Хорст, что я первым вношу пай в капитал нашей дружбы. У меня есть сведения, что этот самый Шлиден совсем не немец!

— Что?!

Хорст приподнялся в кресле, с неподдельным изумлением воззрился на оберста.

— Да-да, — продолжал фон Динклер. — Я располагаю определенными сведениями, что этот ваш Шлиден — американский шпион. И вы подумайте о том, что дружба с ним вам может повредить.

— Я уважаю коллег из американской разведки, — с усмешкой сказал Хорст, — но на этот раз они дали маху. Вернер — американский

шпион? Что за чушь! А может быть, я русский шпион, а, господин оберст? У вас что? Надежный источник?

— Не совсем, — замялся фон Динклер. — Но кое-что есть… Ведь он учился в Соединенных Штатах… И мы кое-что получили. Нечто в этом духе.

— Спасибо за информацию, герр оберст, но она лжива от начала и до конца, — сказал Хорст. — Я тоже жил в Штатах и даже в России, а вы, господин оберст, насколько мне известно, восемь лет проработали в Англии… Не считать же вас на этом основании агентом «Интеллидженс Сервис»?! Простите, но Вернера фон Шлидена я знаю очень хорошо. Неужели вы думаете, что наша служба хуже проверяет людей, нежели вы? Кстати, именно нашей службе предписано осуществлять политический контроль за любым немцем, в том числе и за вашими сотрудниками. Это к слову… Да прежде чем сесть с этим гауптманом за стол в одной компании, я знал о нем всю подноготную. Понимаете, герр оберст, всю!

— Что ж, — сказал оберст, — может быть, это и не так. Но согласитесь, что предупредить вас я был обязан…

— А за это вам спасибо. Предупреждать друг друга — долг истинных наци.

4

Шестьсот девяносто лет простоял Кенигсберг в устье реки Прегель. Шестьсот девяносто весен прошумело над кровлями его крыш. И самой безрадостной была весна сорок пятого года.

Основанный в 1255 году, после успешного похода богемского короля Оттокара, союзника Тевтонского ордена, против пруссов, Кенигсберг и назвали в честь Оттокара — Королевская гора. Он быстро сделался важным торговым городом, поскольку через устье Прегеля имел прямой выход в Балтийское море. Когда первая столица тевтонов — город Мариенбург — отошел в 1457 году к Польскому королевству, Кенигсберг стал резиденцией гохмейстера, предводителя псов-рыцарей, а затем столицей с 1525 по 1618 год прусских герцогов.

Здесь был основан университет, в котором читал лекции великий Кант, и здесь же выстроены три линии фортов, делавших город неприступным. Отсюда распространялась реформация, и этот город прусские юнкеры называли «пистолетом к виску России». В «Коллегиум Альбертиум» — кенигсбергском университете, открытом еще в 1544 году, преподавали профессора Якоби, Бессель, Бэр, Бурдах, Лер и Розенкранц. И отсюда же были родом палач и убийца гауляйтер Эрих Кох и рейхсмаршал Герман Геринг.

Советские войска стояли у стен Кенигсберга. После разгрома Хайльсбергской группировки маршал Василевский освободившиеся части и соединения, огромное количество боевой техники и артиллерии перебросил к столице Восточной Пруссии. Он выдвинул перед фронтом основную задачу готовиться к штурму.

Застыли в оцепенении испещренные осколками и снарядами Королевский замок и собор 1332 года с примыкающим к нему с северной стороны портиком из белого мрамора, с надгробием, под которым покоился прах великого философа. Ждали штурма здания биржи на берегу Прегеля дикие звери, сидевшие в клетках одного из лучших в Европе зоопарков, тысячи мирных жителей и тысячи солдат вермахта, головорезы из СС и русские военнопленные, подготовленные к последнему и решительному

бою со своими тюремщиками подпольной боевой организацией «Свободная Родина».

Кенигсберг готовился к обороне. Его гарнизон превышал сто тридцать тысяч человек, не считая фольксштурмистов и мобилизованного на оборонительные работы населения.

Столетиями укреплялась прусская твердыня. Здесь каждый дом был превращен в крепость. Многочисленные форты и доты, пятьдесят километров противотанковых рвов, четыре ряда окопов с блиндажами в три и четыре наката, окутанные «спиралью Бруно» — колючей проволокой.

Артиллерия Кенигсберга состояла из ста двадцати четырех артиллерийских и минометных батарей, не считая тридцати пяти тяжелых минометов и сотни шестиствольных установок.

Пятнадцать пушек стреляли снарядами в тысячу килограммов на сорок километров.

Восемьсот шестьдесят два квартала в городе — и каждый из них связан друг с другом единой оборонительной системой.

Подвалы домов соединены переходами. Весь город пронизан системой подземных ходов. Под землей электростанции, лазареты, склады боеприпасов.

Помимо немецких частей, в состав гарнизона входили и два батальона предателей-власовцев и туркестанский легион.

Город лихорадочно готовился к обороне. 3-й Белорусский тщательно готовился к штурму.

Крейсляйтер Кенигсберга Эрнст Вагнер:

«Каждый дом — крепость обороны».

Комендант крепости Кенигсберга и командующий войсками генерал Отто фон Ляш:

«Истинными героями могут быть только мертвые».

Верховный Главнокомандующий Красной Армии:

«Наше дело правое — мы победим!»

5

Когда Вернеру фон Шлидену передали, что его вызывают в гестапо, слышавшие это сослуживцы многозначительно переглянулись.

Вернеру недавно присвоили майорское звание и назначили временно исполняющим обязанности начальника отдела вооружения. Такой прыжок вверх, через должность заместителя, вызвал кривотолки и определенное чувство отчужденности к фон Шлидену у его коллег. Правда, внешне все выглядело весьма субординационно, пресловутый немецкий порядок соблюдался неукоснительно, но Вернер прекрасно понимал, что говорят о нем сослуживцы за спиной.

Вот и сейчас, не успела захлопнуться за ним дверь, как в отделе на все лады принялись обсуждать возможные причины вызова новоиспеченного майора в гестапо.

По городу Вернер фон Шлиден шел пешком, многие улицы были перекрыты баррикадами, колючей проволокой и рогатками. На машине его путь удлинился бы в несколько раз.

Вернер не знал, зачем его вызывают в гестапо, но днем раньше звонил Вильгельм Хорст и предупредил, что хочет его видеть у себя.

Майор Вернер фон Шлиден пересек площадь перед Северным вокзалом и вошел в узкий проулок, в глубине которого находилось здание главного отдела гестапо. Теперь дорогу сюда перекрыл полосатый шлагбаум, охраняемый четырьмя эсэсовцами, они стояли парами с каждой стороны.

Один из них проверил документы майора и лениво показал рукой, что тот может пройти по тротуару с левой стороны, где не было ограды.

В приемной Хорста Вернер уже не увидел той миловидной женщины в форме шарфюрера СС, кажется, ее звали Элен, вспомнил майор, которую он заметил прошлой осенью, во время первого визита к оберштурмбанфюреру.

Вместо нее за пишущей машинкой возвышался здоровенный парень с гривой рыжих, почти огненных волос, в черном мундире, который был ему явно тесен. Черная повязка пересекала его лицо, закрывала левый глаз.