Три мести Киоре 2
Шрифт:
Черноплащник на арене дразнил пса, доводя до бешенства, чтобы показать насколько свирепо «чудовише».
— А это только щенок, если позволите мне сравнить с чем-то нам понятным! Варди ценой своей руки застегнул на нем ошейник, и поводок — вот эту цепь! — смогли удержать лишь впятером! Каково, а?! А взрослой твари этот ошейник на один зубок! Перекусит и не вспотеет!
Однорукий Варди, стоявший у стены арены, кивал каждому слову, кивали и еще трое мужчин рядом с ним с ссадинами и переломами, выставленными напоказ. Толпа распалялась, гудела, как потревоженный улей, никто не мог устоять на месте, все оборачивались к соседям,
— Так почему эти люди ценой своего здоровья сделали больше, чем всё Особое управление?! Почему?! Потому что императору плевать на наши жизни! Мы! Только мы сможем всё изменить! Эту тварь, — он махнул на бившегося в неистовстве пса, — мы усмирим! Мы заставим ее подчиниться! Мы обратим ее против других тварей, пусть это даже будет стоить наших жизней!.. Мы избавимся от этой беды! И в нашей власти не допустить подобного вновь! Мы избежим подобного преступного равнодушия, если изменим власть!
— Долой императора! — крикнул кто-то высоким, пронзительным голосом и замолчал, испугавшись собственных слов.
Затихли все. В этой неестественной, жуткой тишине Киоре показалось, что она слышит, как стучит сердце мужчины рядом.
— Долой Каэр-Моран! — и второй выкрик потонул в согласном рёве толпы.
Медленно отступая, Киоре покинула толпу, поглотившую Вайрела.
От ночи остались жалкие несколько часов на сон, и, когда Тари разбудила ее, чтобы собираться на бал, Киоре едва поднялась — чугунная голова тянула к подушке, но всё же она теперь — герцогиня, и выглядеть должна идеально!
Целый день суеты и сборов, и вот Киоре перед зеркалом доводит до идеала облик Нииры. Последний штрих — поправить линию губ. Она сделала несколько шагов назад: роскошное светло-сиреневое платье освежало ее. Вырез подчеркивал ключицы, руки до самых пальцев скрывали многослойные рукава из кружева, а корсет и пышные юбки рисовали плотную фигуру.
Доран вошел без стука — одетый в черное, строгий, со знакомой шкатулкой в руках, которую поставил на трюмо и медленно поднял крышку. Легкое, ажурное колье из бело-серебристого металла с подвесками-капельками, того же стиля серьги и кольцо очаровывали с первого взгляда, подкупали искусностью сделавшего их мастера, и лишь потом приходило понимание, что это по-настоящему бесценный комплект.
— Фамильные украшения, еще со времен Княжеств…
Он поправил шейный платок, ослабив затянутый дворецким узел.
— Не боишься, что украду? — не удержалась от шпильки Киоре, застегивая серьги.
— Ты могла сделать это раньше, — был спокойный ответ.
— Надо было заказывать черное платье… — окинув взглядом черную форму без единой складки и великолепно начищенные эполеты, Киоре вздохнула.
В бальный зал они вошли под руку — идеальная новая семья из уверенного в себе мужчины и смущенной девушки. Доран здоровался, представлял ее другим людям, ей говорили подобающие поводу комплименты, и Киоре чувствовала себя украшением, печаткой на пальце, прилагавшейся к мужчине.
— Где же император? — спросила она Дорана, устав разглядывать зал, резавший взгляд роскошью.
— Договаривается с колдунами.
Киоре легонько толкнула герцога в бок, чтобы он обратил внимание на приближавшегося к ним слугу в темно-синей ливрее.
— Прошу вас последовать за мной, ваше сиятельство.
Следом за слугой они вышли в коридор, и, под взглядом Дорана, Киоре
— Мне нужно отлучиться…
— Я найду тебя.
Мужчины ушли. Ярко горели кристаллы эстера в настенных чашах. Гремела за спиной музыка в зале. Задерживая дыхание, Киоре на цыпочках отправилась по следам ушедших: а вдруг получится что-нибудь подслушать? Заметив из-за угла, в какую комнату вошел Доран, дождалась, пока слуга уйдет, и приоткрыла дверь в соседнюю. Темно. Тихо. Зайдя и закрыв за собой дверь, она задумалась. Каменные, толстые стены… Как подслушать? Стакан прислонять бесполезно, а о тайных ходах и окошках для подслушивания и подглядывания во дворце она ничего не знала… «Как я сглупила», — с сожалением подумала она, разворачиваясь на выход, когда ощутила знакомое тепло. На пол упал свет, которого в темной комнате просто не могло быть.
Середина стены как будто исчезла, и Киоре увидела императора, недовольного, но державшего на лице напряженную улыбку, по правую руку от него неподвижным монолитом стоял Доран, а по левую — кардинал, опиравшийся на спинку трона. Колдуны в пестрых халатах сидели на полу, и в последнем ряду Киоре увидела Мешагиль. Колдунья, почувствовав взгляд, повернула голову и едва заметно улыбнулась.
Император сжимал поручни трона, а колдуны молчали, и в глазах их читалось то особенное выражение отстраненности, которое бывало, когда они общались с помощью Силы между собой или с кха-этх.
— Мы ничем не можем помочь тебе, повелитель большой земли, — ответил ему колдун с множеством длинных косичек на голове, сидевший в первом ряду. — На твоей земле недавно колдовала одна Мешагиль Трехглазая, но она лишь видит образы будущего. Мы от лица кха-этх готовы поручиться, что колдовство Мешагиль не могло повредить никому, как не могло оно создать и чудовищ, которыми ты интересуешься.
По лицу императора прошла тень:
— Недавно покой в моих землях нарушила колдунья, известная у нас как Киоре, ученица Кровавой Эши. Я знаю о ней! Так зачем вы говорите, что в моих землях колдовала лишь Мешагиль Трехглазая?
Император говорил уверенно и жестко, но колдунов его слова ничуть не взволновали.
— Так ли ты уверен, повелитель большой земли, что она — колдунья? Нам неведома колдунья с таким именем, — ответил седобородый колдун в зеленом халате с пурпурным узором.
— Она превратила моего слугу в камень! Вот, посмотрите!
Некто словно караулил момент — в противоположной Киоре стене открылась ниша, оттуда слуга в ливрее выкатил окаменевшего человека, поставленного на что-то вроде тележки.
— Кроме нас в этом городе нет колдунов, — стоял на своем колдун с косичками. — Превратить человека в камень могло заклинание из амулета.
Седобородый поднял руку, камень треснул и осыпался крошками, и живой и невредимый смотритель сокровищницы свалился с тележки, не удержавшись на ней. Император жестом велел слуге увести его.
— Но мы бессильны и против амулетов, — заметил Паоди. — Также, получается, кто-то из колдунов дал ей этот амулет… И кто знает, какие еще амулеты отдали Киоре? Она грабит моих подданных, убивает, и кто знает, что еще сделает с помощью магии! От ее руки лишилась жизни моя кузина! Возле убитых Киоре оставляет хаанатский вьюн — это ли не знак, что она связана с вами? Мне неприятно осознавать, что кто-то из хааната может иметь к этому отношение. Ведь мы же хотим мира между нашими странами!