Три мести Киоре 2
Шрифт:
— Откуда ты знаешь?
Доран смотрел хмуро, сцепив кончики пальцев.
— Я же дочь кидо-та, да и жила несколько лет на юге Лотгара. Как мне не знать? Я подозревала, что когда-нибудь недовольство людей превратится в нечто подобное. Удивлена, что они так долго добирались до Тоноля.
Доран помассировал переносицу, крепко зажмурившись: не он ли должен был первым узнать об этой опасности, заблаговременно предупредить Паоди и переломить ситуацию? Где его интуиция? Где тот дар предвидеть опасность прежде императора и отводить ее от империи? Неужели он… стареет? Доран поднялся из-за стола.
— Не
И Киоре, отодвинув его, первой покинула кабинет.
Глава 11
Сон? Бред? Как назвать те события, что закружили ее? Киоре не знала. Она остановилась у уличного фонаря. Темнота не располагала к прогулкам, ночь скрывала в себе опасности — туманных тварей и головорезов, и потому не могло быть и речи, чтобы побродить в парке или посидеть на берегу реки. Но она могла теперь совершенно законно пользоваться двором вокруг особняка Дорана!
Когда герцогиня, вернувшись и отужинав, пожелала погулять вокруг дома, поднялся переполох, и в сад стащили все лишние подсвечники и лампы, какие смогли найти, чтобы вдоль ограды не осталось ни малейшей тени, чтобы не существовало ни единой возможности туманным тварям проникнуть внутрь.
— Можете выходить, ваше сиятельство, — дворецкий положил ей на плечи теплую шаль, и Киоре поднялась из кресла у камина. — Охрана вам не помешает, если не будете подходить к ограде.
Сырость липкой маской пристала к лицу. Ограда светилась, напоминая колдовской круг; издалека доносились отголоски шума улиц. Позади особняка, чуть в стороне от черного выхода, росло раскидистое дерево, чьи ветви опускались до самой земли, и Киоре залезла под них — у ствола как раз хватало места, чтобы спрятаться и сесть. Подтянув колени к груди, положила на них подбородок.
За минувшие дни не было ни минуты, чтобы вздохнуть, чтобы подумать! Разоблачение, устроенное Дораном, выбило почву из-под ног. Зачем она рассказала ему правду? Для чего? Ответа не находилось.
Запах листвы успокаивал. Опустив руку, провела ладонью по влажной траве.
Она ужасно устала, но и чувствовала, что это — лишь мгновение затишья. Киоре словно достигла центра мифического круга, и время стало странным: мгновения замирали и превращались в годы, в то время как дни оборачивались секундами.
Доран удивил. Она не ожидала, что они так быстро смогут договориться. Не ожидала, что ее обман откроется так сумбурно и странно. Не ожидала, что расскажет ему то, о чём не говорила даже с Эши. Всё это сбивало, путало, а работа связным отнимала слишком много времени и сил… Что ей делать с кардиналом? С первосвященником? И как, наконец, добраться до Соренора?! Время утекало сквозь пальцы, но она ничего не делала, как будто…
Киоре вскинулась от озарения: она оттягивала решающий момент! Живот подвело, а по спине пробежался мерзкий озноб. Медлила! Она! Застыв, перебирала в памяти всё время, проведенное в Тоноле. День за днем, месяц за месяцем, событие за событием. Она могла уже избавиться от Файроша, но вместо этого украла часы. Могла несколько раз стащить перстень кардинала и исчезнуть, но опять-таки решила это сделать позже. И, наконец, она уже могла добраться до Соренора, а не прятаться за трусливыми отговорками, что за ней охотятся
Она вскочила, ударилась о дерево, запуталась в ветвях. Ломала их, злясь, но вырвалась из-под листвы в стылую ночь.
Медлила!
Ее промедление, ее глупость привели к замужеству. К чувствам, что снова сделали из нее девочку!
— Слуги сбились с ног в поисках тебя, — она обернулась и увидела Дорана в дверном проеме черного входа.
Уставший, бледный, он сливался с темнотой неосвещенного коридорчика, растворялся в ночи — чисто призрак! По сердцу полоснуло болью: нет у Киоре будущего ни с этим человеком, ни с кем-то еще. Она отомстит, и оставит этот мир. Навсегда. Пусть провалятся эти перерождения, если каждая жизнь — такой кошмар! Доран к тому же сторонился ее, держал расстояние: жесты отличались скупостью, а в лице таилась настороженность недоверчивого зверя, принюхивающегося к чужаку.
— Иди за мной.
Они поднялись в кабинет Дорана, где из сейфа за картинами он достал обитую бархатом шкатулку. Поставив ее на стол, мужчина провел ладонью по крышке, словно это был ларец с сокровищами.
— Завтра бал. Мы идем туда.
— Ага, знаю, — кивнула она. — Интересно, что станет моим лучшим трофеем?..
Спина герцога выразила недовольство ярче слов; он сел в кресло у стола — под глазами залегли тени, белый воротник покрылся пылью, как и эполеты, переставшие сверкать.
— Служба тебя убьет, — вырвалось у Киоре горькое замечание.
Изможденное лицо мужчины как будто вмиг состарилось, а может быть, так сыграл боковой свет лампы, прибавивший герцогу все двадцать лет. Он еще раз погладил крышку шкатулки.
— Твоя жизнь тебя тоже в могилу приведет. Однако ты не спешишь меняться.
Глаза, словно присыпанные пеплом, устало взглянули на нее, и Киоре отвела взгляд, впервые не желая читать собеседника по лицу, предпочла сменить тему:
— Мне нужно что-то передать Вайрелу?
— Вайрелу… — Доран взял чистый лист из стопки, вернул его обратно, нахмурился. — Передай, что к нему внедрятся наши люди, пусть кого-то из них приблизит к себе, и это будет новый связной. Твоя работа на этом закончится.
— Как?.. И его сиятельство Доран Хайдрейк, глава Тайного сыска, упустит прекрасную возможность подольше использовать Киоре, ученицу Кровавой Эши? — она нервно усмехнулась, скрестив руки на груди.
— Твоя работа на этом закончится, — он достал из ящика мешочек, положил на стол.
— Будь по-твоему, — кивнула Киоре, забирая деньги. — Что ж, до завтра?
Доран кивнул, и вскоре Киоре бежала по ночным улицам Тоноля, а холодный воздух обжигал легкие. Заколдованный камень показал, что Вайрел на арене, и, переодевшись Лимом, она добралась туда.
Мужчина стоял в стороне от толпы, хмурый, со скрещенными на груди руками. На арене всё шло по-старому: в центре бесилось чудовище в широком металлическом ошейнике, цепь-поводок которого крепилась к кольцу, вмурованному в пол. Вайрел узнал — то был огромный пес с приклеенной длинной шерстью, вымазанной фосфором. «У страха глаза велики, — усмехался коротышка в разговоре с блондином, а Киоре подслушивала, — кто видел тварей, напуганы ими, а значит, память их лжива, она их обманет; кто не видел — поверят в нашу обманку. Прекрасно же?»