Три мира одиночества
Шрифт:
– Это воины, Ярицлейв, - неодобрительно глядя на него, сказал Эймунд, - И мое тело, быть может, завтра будет вот так же лежать на этой земле. Только тело, но не дух, который с радостью уйдет в Вальхаллу.
Конунг, к его удивлению, вдруг опустился на колени перед лежащими рядом воинами. Один из них, молодой светловолосый норманн в окровавленной рубахе и с разбитым лицом казался мертвым, но слабо застонал, когда Ярослав грубо оттолкнул его от русоволосого киевлянина, между колец кольчуги которого торчал обломок древка секиры. Было совершенно непонятно, каким образом он прошел сквозь нее, и с какой нечеловеческой силой был нанесен этот удар, пробивший закаленное железо. Киевский витязь тяжело дышал, и при каждом вдохе розовая
– Вышата, - простонал Ярицлейв, - Вышата…
– Бьяртмар может попробовать вылечить его, - оторвался от своих размышлений Эймунд, - но возьмет много серебра.
Ярослав, молча, кивнул головой. Через час они вернулись в шатер Ярослава. Предстояло продолжение тяжелого разговора.
Асмунд же в это время с тревогой смотрел на тяжело дышащего Эвина. Бьяртмар только что напоил раненного отваром из трав и грибов, и жар, похоже, спал, ушло беспокойство и возбуждение. Совсем недавно он кричал и звал незнакомых людей, и эти странные имена больше всего обеспокоили Бьяртмара.
– Эйнхерии Вальхаллы зовут твоего племянника, - сурово сказал он, - Валькирии выбирают для Одина самых лучших из нас. Что ж поделать? Мудрый человек просит у богов не долгой, но славной жизни, и боится не смерти, а увечья или болезни, из-за которых он станет в тягость родичам.
– Значит, Эвин умрет?
– Если мы постоим здесь, хотя бы неделю, может, и выживет. Двинемся дальше - наверное, погибнет.
– А нам ведь сейчас лучше продолжать наступление…
– Эймунд и Ярицлейв до сих пор спорят об этом. Ты не хочешь пойти в шатер конунга и сказать там свое слово?
– Общее дело выше и важнее моего горя, Бьяртмар. Наша армия должна наступать. Промедление приведет к еще большим потерям. А, может быть, и к поражению. Ты помнишь, что говорится в “Речах Высокого”, в “Эдде”?
– Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но знаю одно,
что вечно бессмертно:
умершего слава.
– Сделай, что можно, Бьяртмар. И будь, что будет.
– Нельзя больше колебаться, Ярицлейв, - Эймунд уже два часа не выходил из шатра конунга, - Стоя на месте, мы упускаем победу.
– Киев больше и мощнее Новгорода. Его силы и богатство неистощимы. Если мы потерпим поражение, у меня останется только один путь - с тобой, за море.
– Побеждает не тот, у кого много денег и войска. Не больно то помогают они трусливым. Ты ведь знаешь и видел Асмунда? Это он вчера со своими людьми опрокинул строй воинов Кенугарда. А десять лет назад Асмунд со своей дружиной - а было в ней всего четыреста человек - сжёг три города и двадцать деревень в стране франков. Его драккары были так нагружены добычей, что едва добрались до берегов Норвегии. Там с выгодой продал он добычу и с великой славой вернулся домой, в Швецию. Мой побратим Рунольв, которого сейчас нет с нами, имея всего девять кораблей, не побоялся вступить в битву с флотом всей Северной Ирландии. Два дня сражался он у Гебридских островов и привёл домой три корабля противника, а ещё два из-за недостатка людей пришлось утопить. Ты не веришь мне? Давай спросим совета у моего скальда - Торгнира. Странная история случилась с ним
в Исландии. Послушай, конунг. По соседству с его семьёй восемь лет назад поселился бывший викинг Гуннар со своей женой, колдуньей Унн. Она умела заговаривать раны, предсказывала будущее. Говорили, что люди, не ладившие с ней, пропадают бесследно. Торгнир и Гуннар часто спорили из-за леса на границе их владений. Однажды Торгнир схватился с соседом и ударом шеста разбил ему голову, а на следующий день под его конём разверзлась земля. Торгнир едва успел соскочить и прыгнуть на край пропасти, а коня засыпало камнями. Торгнир собрал в своем доме мудрых людей всей округи, целый день сидели они за столом, и, в конце концов, единодушно решили, что дело не обошлось без ведьмы - жены Гуннара. На следующий
а оставшийся в одиночестве Торгнир вдруг увидел, как с копьями наперевес приближаются больше десятка чёрных воинов, а впереди всех - огромная белая собака. В ярости Торгнир поднял и бросил в надвигавшихся врагов большой камень. и увидел, как вместо пса на землю упала жена Гуннара, а вооружённые люди превратились в стадо коров. У Торгнира не было денег на выплату виры, и Тинг острова объявил его вне закона, осудил на изгнание. С тех пор часть силы колдуньи перешла на него, и в своих стихах он прозревает будущее. Ты хочешь говорить с ним?
Эймунд встал и откинул полог шатра.
– Эй, вы, приведите сюда Торгнира!
– крикнул он в темноту.
– Он не знает о нашем разговоре, Ярицлейв. И тебе хорошо известно, что скальд не может лгать в минуты, когда его охватывает священное вдохновение, ниспосланное Одином. Выслушай его и прими правильное решение. А вот и Торгнир. Проходи, друг. Скажи, что ты видишь впереди нас? Какова судьба конунгов - братьев Ярицлейва?
Лицо скальда стало отрешённым и злым. Закрыв глаза, он молчал несколько минут, потом из его губ вылетели отрывистые слова висы:
– Соткана ткань, большая как туча,
Чтоб возвестить конунгам гибель.
Будут землёю люди владеть,
Жившие раньше на мысах далёких.
Соткана ткань. Берег в крови.
Страшно теперь оглянуться. Смотри:
По небу мчатся багровые тучи -
Конунгов кровь окрасила воздух.
– Все верно, - сказал Эймунд, - Боги Асгарда с нами, Ярицлейв. Мы не должны идти против их воли.
Гроссмейстер Руадх.
ПРОВИНЦИЯ ШАЙ???ЕНН И ХРАМ ЗАБЫТОГО БОГА
Семь тысяч триста шестьдесят два человека числилось в различных структурах Тайного магического Ордена Сааранда неделю назад. Полноценными и полноправными членами Ордена являлись тысяча семьсот двадцать четыре из них. С начала мятежа погибли сто двадцать восемь рыцарей-магов. Человеку со стороны эти цифры показались бы не слишком значительными и вполне допустимыми. Но Руадх знал: многие из убитых стоили десятка рядовых, некоторые - сотни. Потери среди руководящего звена были пугающими и беспрецедентными. Две провинции лишились своих опытных, могущественных кураторов, полноценной замены не было и не предвиделось. Положение дел в Ольвансе не вызывало беспокойства, губернатор всячески демонстрировал лояльность и готовность подчиняться приказам, но из провинции Шайенн одно за другим шли тревожные сообщения. Явных доказательств измены пока не было, но губернатор вежливо отклонил приглашение в Верлэерис, обосновывая свой отказ сложной обстановкой в провинции. Комтур Ордена Ульвнин уклонялся от прямого участия в управлении Шайенном, сообщая, что излишне активное вмешательство
в дела гражданской администрации приведет к росту напряженности в обществе и заверял, что полностью контролирует ситуацию. Рассуждения Ульвнина были логичными, а доводы - вполне разумными, но Руадх чувствовал, что дела в Шайенне далеко не в порядке. Медлить было нельзя. С небольшой свитой Руадх лично отправился в эту неспокойную северо-западную провинцию Сааранда. В пути гроссмейстер был чрезвычайно задумчив, даже пару раз невпопад ответил на задаваемые вопросы. Утром после привала он вдруг приказал своим спутникам двигаться дальше одним и ждать его в Орденской резиденции столицы Шайенна. Объяснить причину своего странного поведения он не смог или не захотел и просто свернул в сторону, оставив своих людей в состоянии тревоги и в недоумении.