Три подруги и все-все-все
Шрифт:
Я повернулась обратно к амфоре.
— А мне всегда казалось, что главная прелесть этого цветка в том, что он может быть чем угодно: птицей, ящерицей, насекомым. Каплей воды, порывом ветра, морской волной. Тигриной головой, соловьиным крылом или медвежьей лапой. Всё зависит от формы лепестков, узора и фантазии смотрящего.
— Трансформационная сила — самая мощная и самая страшная, — проговорили у меня за спиной. — Даже старые боги преклонялись перед ней. Они ею не владели. Потому что эту силу невозможно унаследовать. Только обрести самостоятельно.
— Ты был знаком с ними? Со старыми богами?
— С некоторыми. Но не со всеми. Многие из них не любили контактировать
— Какими они были?
— Разными. Но предпочитали держаться за традиции, пусть даже за чудовищно кровавые. И конечно же, друг за друга. Наверное, это их и погубило. Они игнорировали тот факт, что невозможно посвятить вечность войнам. Нельзя убивать, не платя за это свою цену, а она всегда большая даже для таких, как мы. Старые боги презирали перемены. И людей. Относились к ним как к бактериям. Или термитам. То есть, в определённом количестве признавали их полезными, но как только популяция увеличивалась сверх приемлемой нормы, то без зазрения совести устраивали какие-нибудь очередные междоусобные дрязги.
— Ты знал мою бабушку? По материнской линии.
— Да. Я знал весь твой род. Не назову её приятной женщиной. Но она умела защищать то, что любила.
— Где она сейчас?
— Хочешь найти почтенную даму? — рассмеялся мой собеседник. — Я не знаю. И раз уж у нас сегодня ночь вопросов и ответов… почему ты до сих пор не встретилась с матерью? Ты так стремилась её освободить. Рисковала собой, проникая в Изнанку. И не один раз. Кстати, как ты это делала? Ты входила и выходила по собственному желанию. Никто так не может.
— Астральные способности! — ответила я бодро.
— Да? — не поверил мне он. — Что-то я сомневаюсь, что ты ими обладаешь… Или… всё дело в камнях? В амулетах? Любой из них мог быть ключом в мир мёртвых. И ты поняла это ещё в детстве. Кстати, куда они делить?
— Мертвецы? — наивно поинтересовалась я.
— Амулеты!
— Разрушились, — пожала я плечами.
— И ты хочешь узнать, как создать новые? Или починить старые? Так встреться с матерью и узнай у неё, — посоветовал он.
— Откуда ты знаешь, что я до сих пор этого не сделала?
— Если бы сделала, то не задавала бы все эти вопросы мне. У тебя уже были бы ответы.
— Не могу. Боюсь.
— Чего?
— Что разочарую её, — мне пришлось отвернуться и спрятать лицо. — Что я не стала той дочерью, которую она хотела.
— Наверное, трудно найти общий язык с кем-то одновременно и очень близким, и бесконечно чужим.
— Я даже не знаю, с чего начать разговор…
— Начни с приветствия, — посоветовал мужчина. — Так обычно все поступают.
— А потом? — с замиранием сердца спросила я. Хотя, что он мог мне посоветовать? Что он вообще мог знать об отношениях матери и дочери?
— А потом вспомни, что тебе нужно поторопиться, — улыбка в голосе сменилась на угрожающий рык. — Никто не будет ждать, пока ты разберёшься со своими детскими комплексами и семейными проблемами. Он ударит, как только поймёт, что ты — уязвима.
Я развернулась спиной к окну, прижавшись поясницей к высокой цветочной подставке на трёх шатких ногах, чтобы пронаблюдать, как он встаёт, выравниваясь во весь рост, разминает плечи и направляется ко мне. Сперва медленно, подчёркнуто лениво. А после так стремительно, что я успела сделать лишь вдох, как он уже стоял совсем близко, напирая всей своей мощью, как физической, так и магический. Последнюю я не видела, но чувствовала, как если бы она ползла по мне сотней маленьких, но смертельно опасных
Его лицо, скрытое обитавшим в оранжерее полумраком, оказалось совсем рядом, чтобы я могла в подробностях рассмотреть мужчину перед собой. Он хотел, чтобы я его видела. Хотел, чтобы смотрела. Хотел, чтобы в моих глазах отобразился его новый облик.
Передо мной стоял… Макс.
Глава 9
— Ты не забыла о нашем договоре, девочка? — спросил он губами, которые принадлежали не ему. И двигались не так, как обычно, когда он открывал рот и говорил.
Я смотрела в хорошо знакомое лицо и видела чужие эмоции, чужие желания и мысли, чужие черты. Я могла различить едва заметные изменения в разрезе глаз, линии роста волос и контуре скул, касавшиеся призрачными, мерцающими, как будто бы передо мной был не один мужчина из плоти и крови, а два призрака, наслаивавшиеся один на другой.
— Не забыла, — ответила я не моргая.
— Тогда почему тянешь? — с обманчивой терпеливостью спросил Змей. — Не принимай бездействие Совета за слабость. Они контролируют ситуацию лучше, чем ты думаешь. Мы все на их территории. И здесь действуют их правила. Они до сих пор ничего не предприняли только потому, что решили выждать. Думаю, твой трюк с передачей силы сбил их с толку.
— Как ты узнал? — я напряглась.
— Я не узнавал. Я почувствовал, — сверкнул Змей удлинившимися резцами. — И они — тоже. Такие перемены никогда не проходят незамеченными. А ты что думала? Подменишь себя девчонкой — и никто ничего не узнает?
— Цель была не такой, — оправдываться было бесполезно. Но я не смогла удержаться. — Я не собиралась подставлять Бель под удар. Я желала её спасти.
— Конечно, — согласился со мной Змей. И выражение глубокого сочувствия отразилось на лице Макса. Сочувствия глубокого и бесповоротно фальшивого. — Ты ведь у нас вся такая добросердечная. Всех любишь, никого не используешь, никем не манипулируешь… Передо мной можешь не играть роль, девочка. И перед собой её можешь не играть. Роза была лишь способом отвлечь внимание. Хочется выглядеть в собственных глазах щедрой и благородной? Настоящей волшебной принцессой верхом на единороге! Вот только ты — не принцесса из сказки. Ты — принцесса из кошмара!
— Думай что хочешь, — разрешила я, не желая спорить.
— Мне не нужно думать. Я и так знаю, какая ты, — приблизившись к моему лицу, проговорил Змей с протяжным шипением. — Ты любишь мамочку и папочку, но не собираешься прощать им их ошибки. Потому что ты вообще не умеешь прощать. Нет такой функции в твоей голове. Может быть, что-то там сломалось, после того, как твоя бабуля начала брать свою совсем ещё маленькую внучку с собой на убийства. Она ведь заставила тебя откликнуться на призыв Чумы, верно? Это ведь так происходит? Не может быть два карателя одновременно. И как только преемник даёт о себе знать, сила прежнего носителя угасает. Твоя бабушка устала. Рано или поздно все устают. А жестокие убийства — дело утомительное. Вот и она устала, желая только одного — быть со своим мужем. Поэтому втянула во всё это тебя. А ты не могла отказать единственной женщине, которая тебя любила и которая была рядом. Мать Талласа — умная, долгие годы умело скрывалась. Совет не знал о ней. Вернее, подозревал, но доказать не мог. Но нельзя просто так вломиться к такой, как она, и не спровоцировать конфликт. А вот когда на суше появилась ты, всё встало на свои места, и Совет больше не мог игнорировать очевидную угрозу. Было что-то ещё… Что-то вас выдало. Что именно?