Три сердца и три льва (Сборник)
Шрифт:
Я не дал ей времени на попытку обольщения и вцепился в ее глотку. Мы покатились, сплелись в драке. Она была сильна, подвижна, упорна, но не тренирована в тонкостях рукопашного боя оборотней. Я не забываю приемов дзюдо, даже превращаясь в зверя. Я поднырнул под ее челюсти и сомкнул зубы там, где намеревался.
Кровь дьявола была сладка и отвратительна на вкус. Теперь она уже не могла возбудить мои желания – слишком сильна была овладевшая мною любовь к жене. И ненависть к существу, с которым я сражался. Если предпочитаете современную научную терминологию – в
Я убил ее.
В последний миг я услышал – но не с помощью слуха – пронзительный вопль демона.
Отвратительный дух! Я ощутил нервами, как взвихрилось пространство, когда демон пытался сопротивляться изменению шредингеровской математической формулы и формы функции, вылетая в породивший его Нижний Континуум и оставляя в этом мире лишь массу обмена.
Быстро и безжалостно действовали мои клыки. Тело погибло, и не обладающий душой демон исчез.
Я лег возле трупа волчицы. Я задыхался. Тело демона страшно корчилось. Менялась последовательность: волчица, женщина, мужчина, хвостатый и рогатый сатаноид.
Когда исчезли последние связующие силы, она задымилась и превратилась в клуб пара.
Медленно, шаг за шагом, возвращался мой изодранный в клочья разум. Я лежал на коленях моей дорогой Джинни. Наверху дружелюбно мерцали звезды, и на нас лился прохладный лунный свет, и замок был не чем иным, как грудой камней. Я снова превратился в человека и обнял ее.
– Все хорошо, любимая, – выдохнул я. – Все хорошо. Я прикончил ее. Теперь я убью Амариса.
– Что?! – Ее мокрое лицо оторвалось от моей груди, коснулось моих губ. – Разве ты не знаешь? Ты же убил!
– А?
– Ну да. Мои познания частично вернулись ко мне… после твоего ухода. – Она прерывисто вздохнула. – Инкубы и суккубы – это одно и то же. Они меняют свой пол, когда это требуется. Амарис и эта шлюха – одно и то же!
– Ты хочешь сказать, что не… он не… – Я испустил вопль, который наверняка зарегистрировал сейсмограф в Байя-Калифорнии.
Этот вопль – самая благодарственная молитва, которую я когда-либо возносил Богу.
Не то чтобы я не был готов простить любимую. Я ведь на себе испытал мощь демона. Но когда я узнал, что прощать-то ее не за что, у меня словно гора с плеч свалилась.
– Стив! – воскликнула Джинни. – Я тебя тоже люблю, но ребра у меня не железные…
Я вскочил на ноги.
– Мы прошли через это! – сам себе не веря, шептал я. – Мы действительно прошли через это! Мы действительно выиграли!
– О чем ты? – спросила она. Спросила по-прежнему робко, но глаза ее уже сияли светом.
– Что ж, – сказал я, – думаю, мы получили хороший урок смирения. Теперь мы знаем собственное подсознание куда лучше, чем знает его обычный человек.
Мгновенный озноб пронзил меня. Я подумал, что никогда обычный человек не оказался бы так близко к гибели, как мы. На вторую ночь после свадьбы! Но и сами по себе мы могли бы оказаться на краю гибели. Нам противостояло нечто большее, чем притязания мелкого демона.
Теперь я полагаю, что Сила, желающая погубить нас, тогда еще лишь наблюдала. Она не могла сама нанести удар. Никого, кто бы смог попытаться снова совратить нас, поблизости не было. И во всяком случае мы были очень сильно настроены против них. Враг не мог вновь использовать глубоко кроющиеся в нас ревность и подозрение. И не мог натравить нас друг на друга. От подозрений и ревности мы были свободны, как никто из смертных. Мы очистились от них.
Но враг был терпелив и хитер, он выволок наружу все еще остающееся в нас зло… И освободимся ли мы от тоски и боли? И оставит ли он нас в покое?
Не знаю. Но знаю, что внезапно мне открылись великолепные ночи и что меня захлестнула волна любви к Джинни, не оставившая места ни для чего другого. А когда много дней спустя мне вспомнилось то, что произошло на высившемся над морем утесе, – это воспоминание было таким же смутным, как и все предыдущие, и я отмахнулся от него, небрежно подумав: забавно, что, получив по башке, я всегда вижу одну и ту же галлюцинацию…
– В итоге, любимая, я узнал, как сильно ты за меня боишься. Когда я сказал, чтобы ты спасалась, ты последовала за мной, не зная, что может произойти…
Она потерлась взъерошенной головой о мое плечо:
– И я узнала то же самое, Стив. Я рада.
Мы ступили на ковер.
– Домой, Джеймс, – сказал я. И когда Джеймс взмыл в воздух, добавил: – Подозреваю, что ты смертельно устала.
– Ну, не особенно. Я еще слишком взвинчена… Нет, черт возьми, слишком счастлива…
Она сжала мою руку:
– Но ты, любимый мой, бедный мой…
– Я чувствую себя прекрасно, – ухмыльнулся я. – Завтра можем встать попозже. Выспимся как следует…
– Мистер Матучек, о чем вы думаете?
– О том же, о чем и вы, миссис Матучек.
Догадываюсь (в лучах луны плохо было видно), что она залилась румянцем.
– Понимаю, и очень хорошо, сэр. Все вышло так, как мы это и предвидели…
Глава 17
Мы вернулись домой. На лето устроились на работу и уволились, когда осенью вновь начались занятия. Ничего особенно серьезного, но, например, когда Джинни забеременела, нам пришлось продать ковер. За эти два года семейной жизни с нами не происходило ничего экстраординарного.
А потом сиделка подвела меня к кровати, на которой лежала моя любимая. Ее лицо, всегда такое румяное, сейчас было белым от перенесенных страданий. Волосы огненным пламенем разбросаны по подушке, а зеленые глаза никогда еще не сияли так ярко.
Я наклонился и поцеловал ее так нежно, как только мог.
– Эй, ты… – прошептала она.
– Как ты себя чувствуешь? – единственное, что пришло мне в голову.
– Прекрасно. – Она рассмеялась, а потом принялась меня рассматривать. – А вот ты выглядишь так, будто вся эта чушь имеет под собой основания.