Три версты с гаком. Я спешу за счастьем
Шрифт:
Плотники переминались с ноги на ногу и медленно трезвели. Очевидно, подобную оценку своей работы им приходилось слышать не впервые, и они не удивлялись и не оправдывались. Только здоровенный Гришка, тот самый, который навострился водку без очереди покупать, попытался возразить:
— А шо стены? Матерьял гнилой… Ты дай нам ядреный лес, такую хибару отгрохаем…
— А этот жулик все ещё прохлаждается?! — Артём подскочил к верстаку и за ногу сдёрнул Паровозникова.
Очутившись на полу, бригадир ошалело захлопал глазами. К красноватой щетине прицепилась тоненькая стружка, под правым
— С возвращеньицем, хозяин, — хрипло сказал он, приходя в себя.
— Как я сразу тебя не раскусил… Ключи, говорит, в ручку, как в Америке…
— Это я для смеху, — пробормотал Паровозников, подтягивая штаны.
Не будь Артём так зол, можно было бы рассмеяться, глядя на обалдевшего Паровозникова. Но Артём сам себя не узнавал: по натуре он был спокойным, уравновешенным человеком. По крайней мере, так ему до сих пор казалось. А тут будто бес вселился!
— Лучше бы я твою похабную рожу и не видел, — сказал он Паровозникову. — Освобождайте помещение, чертовы халтурщики! Это я не для смеха…
Когда плотники один за другим с предосторожностями — пол в коридоре был ненадёжный — выбрались из дома, Артём подобрал с верстака позабытый кем — то брусок для заточки инструмента и вышвырнул в проем окна.
2
Хмурый и невыспавшийся, Артём слонялся по захламлённому двору и курил. Ночью прошёл дождь, и с потолка хлынул поток. Пришлось перебраться с надувным матрасом в «Москвич».
Несмотря на все это, его вдруг разобрал смех: Серёга Паровозников, конечно, тип! «С возвращеньицем, — говорит, — хозяин!» Наверное, так и не просыхали полтора месяца. Разве в трезвом состоянии можно такое нагородить? Вечером, после того как их прогнали, пришёл дюжий Григорий с мешком и забрал все пустые бутылки до единой. При этом пробурчал:
— Намусорили мы тут… И откуда набралось столько стеклотары?
— Ты, наверное, и топором — то ни разу не тюкнул, — спросил Артём. — Только за водкой и бегал?
— Хороший хозяин разве укатил бы на машине? — сказал Григорий. — Хороший хозяин со стройки ни на шаг… За нашим братом глаз да глаз нужен.
— Дурак я, что связался с вами.
— Знамо дурак, — добродушно согласился Григорий. Взвалил на плечи мешок со стеклотарой и ушёл.
Утро было свежее. Одна половина неба чистая, голубая, вторая затянута сиреневой облачной дымкой. И в этой дымке, будто в лёгких прозрачных одёжках, закуталось лебедью — царевной солнце. Сиреневая дымка медленно таяла в небе.
Мимо дома проходили люди, качали головами, некоторые вслух сочувствовали.
— Ты, милой, ночуй в сараюшке, — посоветовала одна сердобольная женщина. — А то ведь потолок упадёт — ненароком придавит…
— Ну, спасибо за заботу, мать, — сказал Артём. Вечером пришёл председатель поселкового Носков.
Присев на бревна, стал спрашивать, чего нового в Ленинграде, какая погода.
— У вас тут тоже произошли большие события, — сказал Артём. — Вот дорогу поскребли…
— К твоему приезду, — ухмыльнулся Кирилл Евграфович. — Я тут как — то позвонил директору спиртзавода — Мыльникову Алексею Ивановичу, интересный мужик… Говорю, прибыл к нам из Питера на постоянное жительство
— Значит, подействовало?
— Через неделю вот грейдер прислал… И весь день грузовик из карьера песок возил. Обещал грейдером — то и по посёлку пройтись, да, видно, понадобился для других дел… Правда, весь этот ремонт лишь до хороших дождей, но спасибо и на этом.
Носков взглянул на сруб.
— Когда же новоселье будем гулять? Говорят, ты тут какой — то заморский проект придумал… Четыре стены и все разные, а вместо крыши решето. Пол как в клубе, с наклоном, окна у тебя, как давеча, сами из наличников выскакивают… У нас таких домов сроду не строили, ей — богу! И специалистов ты подобрал самых известных в округе… По — русски — то они не могут строить, это мы знаем, так на заграничный манер…
— Чего же вы сразу мне не подсказали, что с этой компанией не стоит связываться? — упрекнул Артём.
— А ты меня спрашивал? Уж если такой гордый да знающий, чего ж мне соваться не в своё дело?
— Вам ведь видно было из окна, как они калечат дом, — сказал Артём. — Прекратили бы это безобразие.
— Говорил я им… Серёга тычет в нос твой проект. Толкует, делаем точь — в — точь по бумаге… Ну, думаю, хозяин — барин… Может, тебе вместо дома декорация понадобилась, чтобы, значит, её потом зарисовать…
— Вам все шуточки, а мне что теперь делать?
— Дом, — спокойно ответил Носков.
— Я ведь никого здесь не знаю… Опять нарвусь на таких же проходимцев!
— Большую глупость ты допустил, что уехал…
— Что теперь толку об этом говорить?
— Есть тут у нас один плотник — золотые руки, — сказал Кирилл Евграфович. — Он тебе не только избу — дворец соорудит…
— Эти тоже говорили… — усмехнулся Артём.
— Лучшего плотника, чем он, в наших краях не сыщешь, — продолжал председатель. — Но одна беда…
— Закладывает?
— Это ещё полбеды… Не будешь давать денег, так и пить не станет. Дело в том, что плотник капризный — не каждому возьмётся рубить избу.
— Что же нужно сделать, чтобы ему понравиться?
— Он сейчас на лесозаготовках, — сказал Носков. — Скоро должен объявиться… Я с ним потолкую. А мужик он очень интересный.
Носков поморщился, взглянул на дом и сказал:
— Палёным или жареным пахнет. А может, дом твой загорелся?
— Ужин мой сгорел, — спохватился Артём и бегом кинулся в сени. Появился со сковородкой, из которой валил густой синий дым.
— Без жены — то оно хлопотливо, — улыбнулся Носков.
Артём выколотил черные угольки со сковородки — это все, что осталось от яичницы с колбасой.
— Сейчас новую соорудим… Приглашаю вас, Кирилл Евграфович, на скромный холостяцкий ужин.
— Пойдём лучше ко мне, — предложил председатель. — На семейный ужин…
— Я первый пригласил, — сказал Артём.
Яичница с колбасой шипела на опрокинутом ящике, заменившем стол. Из сеней Артём принёс две зеленые рюмки на длинных ножках, а из багажника достал предусмотрительно захваченную из Ленинграда бутылку коньяку.