Три выбора
Шрифт:
Наконец, перешли к «деловому разговору». Владимир Иванович сказал:
– Тут вот какое дело… Я сейчас в одной конторе научной работаю, вот с Юрием Александровичем, профессором химии (так он представил меня собеседнику). И наука наша утверждает, что из дерьма конфетку можно делать – из разных, значит, органических отходов великолепную сажу для шин и красок. Но все-таки не из воздуха – сырье нужно на заводе брать. Ты ведь курируешь Берлингуер? Или теперь итальянские коммунисты в городе имени их Генсека сами хозяйничают?
Иван Семенович никак не отреагировал на последнюю фразу Ктолина,
– А что именно в Берлингуере вас интересует?
Я ответил:
– Там на заводе «Синтезкаучук» есть отход – «Абсорбент Б3 тяжелый». Он может быть сырьем для сажевого завода в Ильмазах. Но Берлингуер его как печное топливо продает в захолустные котельные – уж очень он вонючий. И там у них якобы уже и договоры все подписаны – зима ведь скоро! А наш проект позволит «не топить ассигнациями», как говорил Мендель Ейев, а «make money» – делать деньги, которые не пахнут, как говорят америкосы и древние римляне…
Иван Семенович ещё раз пристально посмотрел на меня, потом на Владимира Ивановича, видимо, решая, с кем говорить, и обратился ко мне:
– А сколько вам нужно этого абсорбента?
Я, вспомнив наказ шефа, решил немного «погусарить» и твердо сказал:
– Десять цистерн в месяц.
Иван Семенович остался совершенно равнодушным к цифре и снова спросил:
– А сколько могут «скушать» Ильмазы?
В этот момент на его рабочем столе зазвонил телефон. Иван Семенович встал и, сделав извиняющийся жест – развел руки, как бы говоря: «Что делать! Я на службе!» – снял трубку.
– Алло! Да, это я… А, здравствуй, Василь Карпыч! Как здоровье? Как там Волгла – по прежнему впадает в Балтийское море или ты ее уже в Иранк продал и на Каспий завернул? Не сердись – шучу!.. Да… Конечно, знаю!.. Хорошо, разберемся… Сделаю… Что?!.. А! Ну, так бы и сказал…
Он положил трубку, вернулся, и весело объяснил:
– Звонил Старовыйнов из Волглого. Обидели там его. Какой-то корреспондент с телевидения ОРТ что-то позволил себе лишнее в репортаже. Спросил, нет ли у нас выхода на ОРТ. А чего спрашивать? Если мне будет нужно, я и к Богу в рай на рюмку чая заскочить смогу! А просил Карпыч разобраться с корреспондентом. И обещал за это рюмку водки, старый жид!.. Правда, на закуску – бочонок осетровой икры.
И после этого уже деловым тоном:
– Ну, ладно, извините за эти пустяки. Так сколько примут Ильмазы?
Пока игрался этот водевиль, я уже прикинул в уме возможности башкирцев и уверенно ответил:
– Если дело хорошо пойдет, они запустят ещё одну нитку и смогут переработать до 30 цистерн.
Иван Семенович достал сотовый телефон, нажал несколько кнопок, и сказал:
Гуревич, это ты? Тебя Кремль беспокоит. Да не пугайся, это ж только я пока!.. Да, я… Ты вот что мне скажи, абсорбента тяжелого сколько вы в месяц на котельные сливаете? Сколько? Тыщу тонн? А больше можете?.. Ага, понятно… Ну ладно, все, отбой!.. Отбой говорю! До встречи – на следующий год в Ерушалайме! Ха-ха!
После этого он пояснил:
– Они могут и до полутора тысяч тонн сливать…
Потом помолчал, тоже что-то прикидывая, и перешел к сути вопроса:
– Вот что я скажу, Юрий Александрович! Мы не филантропы и помогаем
Тут в разговор вступил Владимир Иванович:
– Я вот что хочу отметить, Иван Семёныч! Как говорится, война – войной, а кушать хотца! И реализация сажи вашей – дело не простое, сам понимаешь… Комиссионные для фирмы – не доход. Ну что там будет с этой сажи?.. На всех делить – только по тарелке размазывать… А я, да и наука в лице профессора Юрия Александровича, для одного процента с каждой тонны уж пустой карман в пиджачишке отыщем… Какой ты говоришь сегодня в моде – соловый? Так у меня как раз такой!
Иван Семенович понимающе кивнул и чуть брезгливо бросил Владимиру Ивановичу:
– Да ясно это! Решим мы этот вопрос как обычно…
И, обращаясь ко мне, завершил разговор:
– Так что поезжайте в Берлингуер, возьмите пробы, поколдуйте там в Ильмазах, и приходите ко мне с цифрами – что мы имеем с гуся…
… Когда мы сели в машину, я спросил Владимира Ивановича:
– А почему это вы для меня только процент попросили? Может, я пять захотел бы! И считался бы тогда «деловым человеком». А так вы меня просто «шестеркой» каким-то выставили перед Иван Семенычем и как будто яду в ухо влили – слышу, что убиваете вы мою репутацию, а сказать ничего не могу – мы ж партнеры, рядом сидим!..
Владимир Иванович укоризненно покачал головой:
– Э-эх! Вы как ребенок, право слово! В бизнесе честность состоит не в выставлении на всеобщее обозрение дыр на рукавах пиджака, образовавшихся от сидения в позе роденовского мыслителя… Да не скажи я этой фразы, никто бы с вами через месяц разговаривать не стал. Здесь не понимают таких «ботаников» как вы, которые только по «белому договору» работают. И с такими «белыми» воронами дел стараются не иметь! А пять процентов – это от гонора вашего непомерного! Вон, сам Михал Михалыч – и тот только «три процента!» А вы – пять… «Скромнее надо быть», – помните, как сказал это Иван Семеныч? К народу ближе и – в соловом!
Я тут же признал его правоту и поспешил извиниться:
– А, понимаю, – сказал я, озираясь – нет ли где «длинного уха»? – вы нас убили, мы мертвы. Ах, как это умно! Как это во-время!
Владимир Иванович посмотрел на меня слегка удивленно, но ничего не сказал и съехал с тротуара…
Глава 8
О дальнейшем течении рабочего дня, проекте памятника советской женщине, найденной мною в Интернете новой теории мироздания Переслегина, воспоминании о колоритной встрече с новым Паниковским, а также об особенностях приема пищи непосредственно на рабочем месте.