Три женщины одного мужчины
Шрифт:
– Первый раз! – задумчиво произнес в курилке Левчик и с кислой миной выпустил струю дыма изо рта.
– Что в первый раз? – уточнил Вильский.
– Первый раз мне отказывает женщина. Да еще и секретарша.
– Не преувеличивай, Левчик, – улыбнулся Евгений Николаевич и автоматически достал из пачки вторую сигарету, хотя первая еще дымилась во рту.
– Что значит «не преувеличивай»?! – оскорбился Лев Викентьевич. – Я тебе серьезно говорю. Она мне отказала!
– А ты, конечно, такой вариант в принципе не берешь в расчет?
– Конечно, –
– Может, не на ту напал?
– Женька, «не на ту напал» – это словосочетание из вашего с Вовчиком лексикона. В моем обиходе такой фразы нет. Зато есть: «Лева предложил – Лева взял».
– И что Лева предложил на этот раз?
– Сказал, что у меня есть лишний билет в цирк, – с невозмутимым выражением лица сообщил Вильскому Рева.
– Ты чего? – захохотал Женька. – Ей сколько лет-то? Той, которая тебе отказала?
– Ну, точно сказать не могу, – почесал затылок Лев Викентьевич, – но, мне кажется, она дама не юная. А хотя, может, и юная. Черт их разберет! – Рева прикрыл глаза, пытаясь представить Любино лицо, но у него ничего не получилось. Вернее, получилось, но очень нечетко: два глаза, забранные за уши светлые волосы и еле различимый рот. «Нет, – подумал Левчик, – молодость выглядит иначе».
– И все-таки… – заинтересовался Вильский, весьма далекий от амурных историй, но видеть перед собой Соломона, почесывающего от растерянности затылок, было довольно неожиданно.
– Я думаю, она наша ровесница. Ну… или чуть помладше. Но в принципе ее можно считать нашей ровесницей.
– Левчик, ты дурак?
Лев Викентьевич яростно замотал головой в знак несогласия с выдвинутым предположением.
– Представь, твою Нину кто-нибудь пригласит в цирк? Пойдет?
– Нет, – подтвердил Левчик.
– Во-о-от, – ухмыльнулся Женька. – И я о том же.
– Много ты понимаешь, Рыжий! Моя Нина не пойдет в цирк, потому что никто ее туда не пригласит. Среди моих знакомых есть только один чувак, который способен пригласить женщину в цирк.
– И этот чувак, разумеется, ты? – от души веселился Вильский.
– Разумеется, я. Такое приглашение действует стопроцентно.
– Но у нас в городе нет цирка.
– Все правильно: цирка нет, зато в душе каждой из них живет маленькая девочка, которая рвется к клоунам. И я готов какое-то время быть этим клоуном, потому что женщина пойдет не за тем, кто бодр и силен, а за тем, кто весел.
– Еще одна версия соблазнения, – ухмыльнулся Вильский. – Еще вчера я слышал другое предположение: «Хочешь влюбить в себя юную деву – стань ее учителем».
– Юную! – поднял в назидание указательный палец Рева. – Юную! А с остальными что делать?
– Только в цирк. – Вильский наконец-то выбросил в урну сигарету и похлопал Левчика по плечу. – Желаю удачи, Игорь Кио.
– Если что, я – на совещании, – подмигнув, предупредил Лев Викентьевич и, поправив галстук, отправился в приемную директора.
– Это снова я! – объявил он Любе
– Ну почему же? – вяло ответила секретарь. – Только собиралась вам звонить.
– Вы согласны идти со мной в цирк?! – возликовал Лев Викентьевич, наивно предполагая, что штурм крепости удался.
– Я не люблю клоунов, – очень тихо произнесла Люба и протянула Реве какую-то бумагу.
– Что это?
– Читайте внимательно, – отказалась объяснять Любовь Ивановна. – Там все написано.
– И кого я могу послать на доводку аппарата? – ознакомившись с предписанием, поинтересовался вслух Лев Викентьевич и присел на стул.
– Это вы меня спрашиваете? – удивилась Люба.
– Это я себя спрашиваю, – пояснил Рева и, нагнувшись к секретарю, томно проговорил: – А от вас мне нужно только одно: «да» или «нет».
– Нет, – на губах Любовь Ивановны появилось нечто, напоминающее улыбку.
– То есть вы категорически отказываетесь идти со мной в цирк? – полушутя-полусерьезно переспросил Рева, но ответа не получил. – Понятно. Как-то странно у вас тут пахнет, – понюхал он воздух. – То ли дешевыми духами, то ли хозяйственным мылом. Не пойму.
– Всего доброго, – пожелала ему Любочка и опустила голову: хамить в ответ она не умела, зато научилась придавать лицу такое выражение, увидев которое противник обращался в бегство, боясь быть замороженным заживо.
– Мурена, – прошипел себе под нос Лев Викентьевич и строевым шагом отправился к себе в лабораторию выполнять поставленную директором задачу. Но Левчик не был бы самим собой, если бы за время короткого пути вновь не сумел почувствовать прелесть жизни, отпустить парочку комплиментов и признаться в любви двум аспиранткам, с восхищением взиравшим на респектабельного ловеласа.
– Ну, как прошло совещание? Успешно? – полюбопытствовал Вильский, оторвавшись от изучения какой-то схемы.
– Нет, – честно признался Левчик. – Арктическая женщина. – Он уже не обижался на Любу. – Дрейфующая льдина.
– А как же цирк? – подмигнул ему Женька.
– Я клоун, – прошептал другу Рева, – а не полярник. Кстати, хочешь поехать в Вильнюс?
– Зачем?
Лев Викентьевич поднес к глазам бумагу и процитировал:
– «Для осуществления наладки Аппарата – ЛЛ 9/3». Ты как? Желтая отпустит?
– Надо подумать. – Вильский не любил принимать скоропалительные решения.
На семейном совете решили, что поездка в Литву как нельзя кстати. Во-первых, это почти заграница. (Супруги Вильские неоднократно бывали в Вильнюсе по служебным делам и всякий раз отмечали европейский лоск этого города.) Во-вторых, напомнила Евгению Николаевичу супруга, неплохо было бы приодеть Веру и Нику. А в Вильнюсе это сделать гораздо проще, чем в той же самой пресловутой Москве, не говоря уж о Верейске, который в 1988 году захлестнула волна тотального дефицита и даже были введены талоны на целый ряд продуктов: мясо, масло, гречка и т. д.