Трибунал
Шрифт:
— Посмотреть? — удивленно переспрашивает Малыш, сдвинувший каску на затылок. — Знаю, что я не красавец, но я всегда был таким!
— Поправь снаряжение и каску, — сердито прикрикивает Старик.
Разговор между наблюдателями возле домика прекращается. Все смотрят на машины, которые остановились неподалеку от вереска.
— Отделение, смирр-но! — командует Старик и козыряет майору.
— Все в порядке, фельдфебель?
— Так точно!
— Пропагандисты и зеваки прибыли? — спрашивает майор, глядя в сторону домика.
— Нет, герр майор.
— Скоты! — рычит майор и злобно плюется. — Приговоренные уже здесь. Они поумирают со страху, если мы вынудим их дожидаться, сидя рядом с собственными гробами! Что за проклятый день! — Содрогается под холодным дождем и указывает на грузовик. — Прожектора там. Установите их, фельдфебель, быстро! Нам предстоит ликвидировать троих!
— Троих? — восклицает Старик в испуге.
— Я сказал — троих. — Майор скалится в зверской усмешке.— Их нужно расстреливать по одному, чтобы избежать риска дважды проделывать с кем-то одно и то же. К столбам они пойдут одновременно. Так проще всего. Производить расстрел будем слева направо!
— А завершающие выстрелы? — спрашивает Старик со страхом в душе.
Майор несколько секунд изучающе на него смотрит.
— Дрожь берет, фельдфебель? Не волнуйся! Этим я займусь сам. Ты командуй отделением, никакого перерыва между приказаниями. В темпе! На каждую винтовку по обойме, после первого выстрела перезаряжать и немедленно ставить на предохранитель. Потом целиться снова. Ясно?
— Так точно, — негромко отвечает Старик, сглатывая.
Три мощных прожектора наведены на стоящие вертикально железнодорожные шпалы, используемые как расстрельные столбы.
Майор бросает две веревки Грегору, которому предстоит стать третьим привязывающим.
— Если что случится помимо обычной программы, — злобно говорит майор, — вы находитесь под моим началом, и если я прикажу стрелять, стреляйте, хотя бы перед вами был священник, генерал или кто бы то ни было. — Глубоко вздыхает, стирает влажный снег со зверской физиономии и снова смотрит в сторону домика. — Никогда не знаешь, что может взбрести в голову наблюдателям!
По вереску едут два темно-серых «мерседеса» с командирскими флажками на крыльях. Их фары высвечивают санитарную машину. В унылых сумерках видны красные и белые генеральские петлицы.
— О, Господи, — нервозно стонет Старик. — В хорошей же мы компании! Интересно, кто отправляется в долгое путешествие на сей раз?
— Nacht und Nebel [71] , — угрюмо отвечает Грегор.
Генералы и те, кто сопровождает их, громко разговаривают. До нас долетает аромат дорогих сигар.
Пропагандисты фотографируют. Сверкают яркие фотовспышки.
Наблюдатели отходят от домика. Кое-кто из них громко смеется. Какой-то оберcт пускает по рукам фляжку.
71
Ночь и туман (нем.) — слэнговое обозначение скрытных казней — Примеч. авт.
Подходит
— Для прицеливания, — отрывисто говорит он. — Как только преступники будут привязаны к столбам, повесишь лоскуты им на шеи.
— Их четверо? — в смятении спрашивает Старик.
— Вон едет четвертый, — усмехается майор, указывая на спускающийся по склону автозак.
Старик бледнеет. Четыре казни для одного отделения! Суровая задача.
— Что за отвратительная погода, — говорит майор, поднимая взгляд к низко нависающим тучам. — Здесь все время шел дождь?
— Так точно, герр майор. Дождь, снег, и становится все холоднее, — отвечает Старик, глядя куда-то за вереск.
Майор поднимает воротник кожаного пальто, угрюмо кивает и смотрит на продолжающих фотографировать пропагандистов.
— Если б я не был ответственным, — негромко говорит он, — то был бы рад видеть, как вы перестреляете этих свиней. — Смотрит на часы и поворачивается к Хайде. — Знаете, как их привязывать? Через десять минут мы приведем ведущих актеров!
Почему через десять, он не говорит.
В домике звонит телефон.
— Если они решили прислать еще приговоренных, — негромко говорит Старик, — то пусть ищут другого командира отделения!
— En avant, marche! [72] Без глупостей! — предостерегает его Легионер.
Майор широким шагом выходит из домика.
— Те, у кого веревки, быстро марш! — громко командует он.
Хайде молодцевато шагает к автозаку в положенных четырех шагах позади майора. Две новых веревки он держит в левой руке, как сказано в наставлении.
72
Здесь: «Брось ты!» (фр). — Примеч. пер.
— Смотреть противно, — говорит Грегор, затыкая веревки за ремень.
— Разве нам не нужно идти? — спрашиваю я, видя, что Грегор остается на месте.
— Пусть еще раз скомандует, — отвечает он. — Чем медленнее будем двигаться, тем дольше проживут эти бедняги!
— Вряд ли они поблагодарят тебя за это.
— А вы, черт возьми? — рявкает майор, оборачиваясь и видя, что мы с Грегором не двинулись с места. — Спите, что ли? Бегом!
Мы трусим похожей на бег рысцой. Я держу веревки в левой руке. Не осмеливаюсь заткнуть их за ремень, как Грегор.
Майор отпирает заднюю дверцу транспортера специальным ключом. Двое унтер-офицеров из саперного полка стоят чуть в отдалении, держа наготове взведенные МП.
В машине сидят скованные друг с другом трое арестантов. Пол покрыт толстым слоем опилок. В одной стороне лежат три бумажных мешка, в какие мясники кладут половины туши.
Дверца ударяет майора по пальцем, и он разражается потоком брани. Дождевая вода струится с его каски на кожаное пальто.
— Проклятье, — раздраженно рычит майор, отворачиваясь от двери.