Тридцать один
Шрифт:
– Как это? – не понял я.
– Три бутылки подгорного коньяка из любого сделают милашку! – взревел Чича и заржал.
– В рецепте написано две бутылки. – поправил я.
– Две для слюнтяев. – ответил боцман. – Три для настоящих моряков!
Он продолжал улыбаться, помешивая суп, а я отошел к фальшборту. Воняло ужасно.
– У тебя есть шанс. – проговорил Евлампий.
– Какой? – не понял я.
– Ты что, ничего не слышал про подгорный коньяк?
– Нет.
– Невежда. – протянул голем. – Его готовят из винограда, пролежавшего в гномьих пещерах не менее пятидесяти
– И он не портится? – удивился я.
– Никто не знает. – замогильным голосом сообщил Евлампий. – Рецепт известен единственной касте алхимиков. Никому не удалось вызнать их секрет. Говорят, они добавляют корень пещерного остролиста.
– И что? – не понял я.
– Ты давно из лесу вышел? – не выдержал голем. – Тролли, орки и другие неразумные твари жрут этот корень, чтобы увидеть радугу.
– Это наркотик! – догадался я.
– Ты умен не по годам! – крикнул боцман.
У обезьяны великолепный слух, стоит об этом помнить.
– Наркотик. – согласился голем. – К тому же, подгорный коньяк настолько крепкий, что даже разведенный в котле свалит вас наповал. Почему думаешь, суп называется Мечтой пирата?
– Какой шанс мне это дает? – допытывался я.
– Когда Оливье наестся супа, запьянеет и подобреет. Ты уговоришь его смягчить наказание.
– Твои планы великолепны! – разочарованно проговорил я.
Я-то понадеялся, что никчемный болтун придумал стоящее решение, но он снова несет чушь.
– Голем прав. – крикнул боцман.
Еще один умник. У меня такое начитанное окружение, что лучше молчать, чтобы мудрыми советами не завалили. Я хотел признаться, как рад, что судьба свела меня с ними, но подошел Оливье. Прижав к груди, он нес три пыльные бутылки. Глянул в котел и сказал:
– Неси черпак! Пора пенку снимать.
Не трудно догадаться к кому он обращался, поэтому я побежал на кухню.
В дверях чуть не столкнулся с феей. Я любезно улыбнулся и извинился, но снова вызвал очередной приступ недовольства.
Людмила несла специи, в этом и заключался ее бесценный вклад в приготовление Мечты пирата.
– Смотри куда идешь!
Пропустив ее, я галантно, повинуясь злобному шепоту голема, придержал дверь и вбежал на камбуз. Покопался в ящике стола и не найдя черпака, снял с полки книгу рецептов.
– Мне нравится готовить, я хочу быть вашим учеником! – передразнил меня голем. – А сам не знаешь где ковшик лежит. Стыдно должно быть!
Совестно, конечно. Зато я понял, на что давить, уговаривая Оливье. Правильно, стыдно должно быть ему. Он мой крестный отец и не может убить собственного крестника. Правда? Любой может оступиться, зачем сразу за борт. Нужно дать шанс исправиться. Звучит складно, но не слишком убедительно. К сожалению, ничего другого в голову не приходит. Вся надежда на подгорный коньяк!
Не притронувшись к обложке, я поставил книгу рецептов на полку. Черпак висел на гвозде, перед моим носом.
– Долго еще ждать? – раздался с палубы рев Оливье.
Схватив черпак, я понесся к учителю. Не стоит его сейчас раздражать. Он может и передумать и не откладывать на завтра того, кого можно утопить сегодня. Подбегая к котлу, я невольно посмотрел в сторону борта и остро
Дядя вырвал черпак из моих рук и собрал, образовавшуюся на поверхности бульона, пену.
Я отошел на несколько шагов. Так далеко, чтобы лишний раз не попадаться на глаза, но достаточно близко, чтобы вовремя исполнить очередной приказ.
Голем молчал. Оливье, увлеченный супом, ни на кого не обращал внимания. Фея стояла рядом с ним, ловя каждое его движение. Угомонились даже летучие обезьяны. Я один грустно взирал на их идиллию.
В какое-то мгновение мне пришла в голову дикая мысль, что если я уйду в дядины покои, никто не заметит моего отсутствия. Я отогнал ее прочь, вспомнив про холодную воду за бортом. Пока шанс оставался, но если я совершу еще одну маленькую глупость. Непременно узнаю температуру воды. Оставалось стоять и, как остальные, пялиться в котел.
К моменту приготовления Мечты пирата, я дремал с открытыми глазами.
– Ты первая, моя милая! – сказал Оливье. – Твое почетное право!
Я потер глаза, стараясь прийти в себя. Дядя снял крышку с котла и, набрав черпак, поднес к губам феи. Люся ловко отпила и, заулыбавшись, разразилась благодарностями.
Обезьяны подставили чашки, выстроившись перед котлом. Я тоже подошел, встав в хвост очереди. Оливье щедро разливал Мечту пирата пока не дошел до меня.
– Хочешь попробовать? – с деланным удивлением спросил дядя.
– Очень. – как можно искреннее проговорил я.
Он с сомнением покрутил ус и набрал четверть черпака. Подумал и вылил половину обратно. В итоге мне досталось лишь несколько глотков.
Над черпаком поднимался пар. Я наклонился, принюхиваясь. Жуткий запах, как и обещал боцман, пропал. Я оглянулся. Рядом с котлом стояли пустые бутылки подгорного коньяка.
Прижавшись губами к черпаку, я отважно отпил супа и ничего не почувствовал. Жидкость обожгла рот, прокатилась по горлу и раскаленной лавой упала в желудок. Я даже успел испугаться, что получу ожог, но жжение быстро прекратилось. Вместо него появилось чувство, что я разгрыз, свежую перчинку. Внутренности пылали. Хотелось выпить ведро воды, но не успел я сделать шага, как ощущения снова переменились. Пожар утих. Его место занял до боли знакомый вкус. Я ел обычную мясную похлебку, в которую по чистой случайности уронили кусочек рыбы. Привкус чувствовался, но настолько отдаленный и мягкий, что казался искусственным. Я машинально работал челюстями, пытаясь разжевать мясо, которого не было.
– Что левиафан не попался, одна жижка? – участливо поинтересовался Оливье.
В ответ, я состроил несчастное лицо. Ощущения от проглоченного супа продолжали меняться. Нёбо похолодело, как от мороженого. Откуда я знаю это ощущение? Директор академии пил с ним кофе. Клал в чашку две ложки и смотрел, как оно медленно тает в горячем напитке. Остальное мороженое он выбрасывал. Потому что любил только свежее. Зато я наедался вволю.
После нестерпимого жара, холод показался обжигающим. Я невольно сглотнул, продлив муки. Наконец, стужа сковавшая внутренности растаяла и запылала жаром. Я испугался, что смена вкусов превратится в вечный круговорот.