Тридцать один
Шрифт:
– Мы должны ее подбодрить. – сказал Евлампий.
– Точно. – пробормотал я. – Давай скажем, что ее скоро запекут в торте, поэтому беспокоится ей не о чем.
– Ты бесчувственный мерзавец. – прошипел голем.
– Мерзавец Оливье, а я бессовестный себялюбец.
– Точно подмечено.
– Да? Жаль не я придумал. – дурашливо признался я. – Меня так в академии прозвали. Говорили, что меня волнует только мусор, а на достопочтенных магов мне плевать.
Фея прошла в портал и исчезла. Мы с Евлампием остались одни. Я хотел войти
– Что еще? – разозлился я.
– Мы должны ее предупредить. – закричал Евлампий.
– Мы же договорились! – напомнил я.
– О чем? Подождать и подумать? Да! Мы не договаривались смотреть, как Оливье испечет ее в торте!
– Но…
– Ни каких но! – завопил голем. – Мы не можем так поступить! Да она не идеальная. Скорее наоборот, но мы все равно…
– Постараемся ее спасти. – сдался я.
Я так не думал, но спорить с големом, особенно когда он в таком состоянии бесполезно.
– Нам нужен план. – яростно крикнул Евлампий.
– Согласен, но пока его нет, предлагаю действовать по обстоятельствам.
– У меня есть. – возразил голем. – Во-первых, переодеть, в пижаме она конечно мила, но для побега это не…
Я не стал слушать продолжения его стратегии и шагнул в портал. Надеясь, что мы попадем в многолюдное место и ему придется заткнуться.
Иногда мечты сбываются! Мы переместились на кухню, скорее всего портал открыли именно для нас.
Признаться, такой гигантской кухни я никогда не видел. В академии помещение для приготовления пищи не маленькое, но с этим колоссальным залом, ему не соперничать. Вокруг меня одновременно голосила сотня поваров и бесчисленное количество помощников. Хочет Евлампий продолжать свои рассуждения или нет, я его все равно не услышу.
Оливье спорил с обезьяной в белоснежном колпаке, вытесняя ее из-за стола.
– Мне нужен самый большой огневой пенек! – кричал он, закинув холщовый мешок на стол. – Да! Скажи это министру. Королю! Его летающей бабушке! Что пасть раззявил, быстро ко мне!
Последние слова предназначались для меня.
– Просей муку! – рявкнул дядя, когда я подошел, и сунул мне мешочек.
Я не мог найти боцмана и фею и глупо оглядывался.
– Куда пропала Людмила? – опередив меня, уточнил Евлампий.
– Ты еще валун поумничай, я из тебя надгробие сделаю! – заорал Оливье. – Переодевается она!
Голем не стал уточнять и перепалка закончилась сама собой. Я раздобыл сито и протряхивал муку, одновременно смотря по сторонам.
Подготовка к празднованию дня рождения короля шла полным ходом. Кухня скворчала, кипела, пузырилась и источала тысячу соблазнительных запахов. Повара и их подмастерья функционировали как один, хорошо смазанный механизм. Их скупые, точно рассчитанные, движения не расходовали лишних сил. Четко, быстро, гармонично выполняя самую сложную работу. Вот это уровень, а профессионализм! Я аж обзавидовался. Чтобы достигнуть такого мастерства, мне еще долго тренироваться.
Просеяв
– Как только фея вернется, мы должны ей все рассказать. – забубнил мне в ухо Евлампий. – Иначе будет слишком поздно. Пока у нее есть шанс, она же умеет летать.
– Точно! Может посоревноваться в скорости с летучими обезьянами. – подтвердил я, орудуя венчиком.
– Неужели тебе ее не жалко? – спросил голем.
– А почему я, собственно говоря, должен ее жалеть? – удивился я, не забывая растирать желтки.
– Она ведь живая. Она говорит, думает и мечтает.
– Ты тоже болтаешь без умолку, но при этом совсем не живой. – съязвил я.
Голем фыркнул:
– Ирония здесь не уместна, мы говорим о бытие и смерти!
Махнув свободной рукой, я не стал отвечать.
– Я настаиваю. – не успокоился Евлампий.
– Я ничего не буду делать, а ты как хочешь! – ответил я.
Желтки, сахар и разогретое сливочное масло уже превратились в однородную массу. Подошел дядя, чтобы передать мне цедру с миндалем. Голем замолчал, предварительно кивнув.
Пусть так и будет. Хочет предупреждать, пожалуйста. Только без моего участия.
– Шустрее, крысеныш. – прикрикнул Оливье.
Я изобразил более энергичную деятельность. Расправился с желтками, с белками. Поучаствовал в финальной части приготовления теста и его выливании в объемный сосуд, сужающийся кверху.
– Что они так долго! – причитал Оливье. – У нас все готово!
Я заметил, что на нас смотрят остальные повара.
– Чего это они? – нервно спросил я.
– Ждут фею! – ответил дядя. – Им нравиться смотреть, как она барахтается в тесте.
Он ухмыльнулся:
– У всех свои причуды.
– Причуды? – переспросил Евлампий.
Ему никто не ответил. Из портала, недалеко от нас появилась Людмила в сопровождении Чичи. Она переоделась в обтягивающий костюм из блестящего бежевого материала.
Кухня оживилась. Помощники засвистели. За что получили от поваров оплеухи.
Впервые, после прибытия на Изумрудный остров фея улыбнулась и приветственно подняла руки.
– Мы не можем этого допустить! – закричал Евлампий.
Никто не обратил внимания на его вопль. Тогда голем начал трансформироваться. Не знаю, что при нынешних размерах он собирался делать. Скорее всего, это жест отчаяния. По крайней мере, я на это надеялся. Не хотелось, чтобы он что-нибудь натворил.
Людмила нетвердой походкой подошла к сосуду с тестом и подала Оливье руку. Дядя галантно помог ей забраться на табурет. Повара и помощники захлопали. Кухня наполнилась громоподобными аплодисментами.
Фея, продолжая глупо улыбаться, оттолкнулась от руки Оливье и, обернувшись искрящимся облачком, проскользнула в сосуд. Я стоял близко, и видел, внутри она снова превратилась в миниатюрную девушку с крыльями.