Тридцать пять минут и три года
Шрифт:
Капитан крепче сжался вокруг полностью погруженного в собственное тело члена и сдавил ладонь на боку.
– Сильнее, - на одном дыхании рыкнул он в ухо забрака.
– Безумец, - так же свирепо прошипел Фетч и грубо дернул иглу, чтобы та повернулась в теле, а потом перевел вибрацию на полный режим. Сталь взорвалась значительно большей энергией, мощно вибрируя в ране, и забрак не отставал ей в жесткости.
Рука сошла с обезумевшей иглы и почти сразу поймала Хакса за горло, размазывая по нему кровь. Несмотря на нее, схватился он жестко, наполовину перекрывая воздух, когда огненные глаза впились в капитана жаждущим взглядом, а
Отдельных действий Хакс уже не воспринимал. Дрожь была не своя, низкий гул не бил по ушам, но отдавался в костях затылка, внутри всё сжалось в один жгущий, вибрирующий по нервам ком, а воздух, которого и так хватало, отказывался втягиваться в трахеи.
В другое время и с другим партнером Хакс бы поддался мгновенной слабости обмякнуть, подчиниться и застонать от удовольствия.
Но не сейчас.
Сейчас Хакс вцепился дрожащей рукой в руку Фетча и вонзил ногти в кожу, до крови её процарапывая. Правая сторона тела больше ничего не чувствовала, но нервы ежесекундно заходились истерической отдачей. Мозг был перегружен, на зрение наплывала чернота, сердце от нехватки кислорода ломало виски, но Хакс не собирался проигрывать - тем более без прикосновения к себе, чего бы это ни стоило.
С хрипом втянув хоть какой-то воздух, он на каждом новом движении, на каждом входе до упора стал пульсирующе сжиматься, раздразнивая, как он надеялся, до окончательного предела.
Но Фетч тоже не намеревался закончить первым. Тут играло упрямство и гордость - Хакс не признавал себя жертвой, но он должен был ей быть, и такого странного “поражения” полковник принимать не хотел.
Он предпочел отпустить горло человека, и, пока тот не начал ему мешать, вцепился в иглу, выключил ее и резко выдернул. Без прелюдий, без ласки острие воткнулось в кожу над солнечным сплетением, и уже через миг вся сталь вошла вглубь, пронзая крупное сплетение нервов.
Мир вырубился перед глазами до давящих пятен, и Хакс всё же не выдержал, с прерывистым гортанным стоном выгибаясь навстречу палящей боли, но тут же в кровь прокусил нижнюю губу, затыкаясь. Почти сразу Фетч освободившейся рукой взялся за его член, и кровь работала отличной смазкой при синхронном движении рукой и возобновившимися резкими толчками в глубине.
Слишком, слишком, переборно сильно, тело свело так, что уже никакой вдох не был возможен, вокруг иглы жгло огнем, которого Хакс никогда не испытывал в своей жизни, но, проиграв со стоном, всё-таки сдаваться он намерен не был. Ладонь вцепилась в руку на члене, и капитан опять впился в нее ногтями, в то время как захлебывающийся мозг приказал телу еще раз податься навстречу.
Движение шевельнуло иглу, ощутимо протирая её о нервы, Хакс широко распахнул глаза, хрипя от недостатка кислорода и из последних сил еще раз, куда более неловко и криво насаживаясь на полковника.
И от этого последнего, скованного рывка Фетч послал нахер честь, наклонил голову и снова впился в оставленные им же укусы на плече, после чего резко надвинул капитана на себя, рыча и наконец изливаясь в него.
Сердце бешено стучало в голове, щемящей болью отдаваясь где-то в груди, сверху наваливалась тяжелая темнота, но как только Хакс ощутил еще больше жара внизу, он отпустил. Отпустил, и тут же те клетки тела, которые еще не ощущались отдельно, прошило электрическим током, и капитан сначала вжался стертой до крови спиной в стену, а потом выгнулся вперед с хрустом межпозвоночных
Он вроде бы закричал, хотя, учитывая отсутствие кислорода в легких, скорее слабо захрипел, сдирая горло.
Удовольствие поутихло, но не сходило на нет, вместо низа живота собравшись под грудью, и через удар сердца превратилось в мучение, которое Хакс не мог больше терпеть.
Воздуха.
Сознание стремительно угасало, капитан мысленно вцепился рукой поверх иглы, но снаружи пальцы мертвой хваткой сжало на запястье Фетча, а сам Хакс ничего не увидел из-за слоя ватной черноты.
Не заметить приближающуюся потерю сознания было невозможно. Это не было наилучшим знаком, и потому полковник тут же отпустил Хакса и, несмотря на его хватку, быстро вытащил иглу.
Крови было неприлично много. Забрак аккуратно вышел из обмякающего тела, перехватил Хакса на руки и потащил в душ. Скоро уже прозвенит отбой, а злость и страсть, несмотря на мощную разрядку, еще оставались в теле. Придется, как и планировалось, оставить иглу в теле капитана и поиграться на расстоянии…
Полковник внес Хакса в душ, тут же включил теплую воду и, не опуская на пол, подставил его мягкому потоку.
Первым в возвращающемся сознании проявился звук шумящей воды. Потом Хакс приоткрыл глаза. Потом зрение сфокусировалось обратно.
А затем начало медленно и постепенно ощущаться собственное тело. Сначала пульсирующее жжением онемение в солнечном сплетении, затем - бок.
Капитан еле двигающейся рукой схватился за плечо Фетча и сжал зубы от боли, хотя та еще явно не вступила в свои права целиком.
И все-таки он сделал то, зачем пришел. Он пришел за болью и дракой, и он получил и то, и другое. Более того, в той мере, в которой было возможно, он победил.
На смену ярости и жажде мести пришло измученное, но удовлетворенное опустошение.
– Я могу встать, сэр, - тихо произнес Хакс.
– Я этому рад, - усмехнулся в ответ Фетч и аккуратно поставил его на ноги, чтобы смыть с рук кровь. Взгляд с изучающим интересом заскользил по капитану - теперь он уже не выглядел таким бодрым и дерзким…
А игла так призывающе лежала неподалеку, около раковины, вся в свежей крови, еще не застывшей до конца.
В этот момент Хакс сдавленно застонал и прижал свободную руку к боку, из которого не переставая струилась кровь, а затем размазал ее, проведя рукой ко второй, гораздо более мелкой, но едва ли не более болезненной ране. Дыхание всё еще периодически застывало в груди.
Боль с каждой секундой проявлялась всё отчетливей, и капитан отпустил остатки стойкого выражения лица, покорно и страдальчески глядя на полковника.
Тот лишь хмыкнул презрительно и сам встал под струи воды, чтобы смыть остатки крови и пота с себя. Долго забрак под водой не нежился и почти сразу вышел, подхватил большое черное полотенце и принялся вытираться.
– Уже почти отбой, капитан, - напомнил забрак, голодно смотря на Хакса.
– Да, сэр, - негромко произнес тот и постарался максимально смыть с себя все следы произошедшего. Кровь из солнечного сплетения уже почти не подтекала, потому что края прокола сомкнулись. С растянутой мощной стимуляцией и движением раной в боку дело обстояло хуже. В результате Хакс просто зажал её рукой и вышел из-под воды.