Тригинта. Меч Токугавы

Зимина Татьяна

Ангелы этого начисто лишены. Они не умеют любить.

Я вспомнила полные боли глаза чудовищ. Перед самой смертью в них появлялось… облегчение. И благодарность.

– Я убила Маху.
– тихо сказала я.
– Я убила мать короля Тараниса. Я больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза.

– Вы проявили милосердие по отношению к королю.
– сказал Ростов.
– Теперь ему не придется убивать самому.

– Что? Что вы говорите, барон? Я чудовище! Я убила его мать!
– вскочив, я заметалась по песку.
– Даже если он простит…

Есть еще моя стая. Вы были правы, барон. Я - чудовище. Убийца. Я не смогу стать другой. Никогда. Три месяца я убивала вампиров. Наверное в общем - несколько сотен обращенных. После того, как умирал Мастер, они просто падали, как… мертвые пчелы. Я всё шла, и шла по берегу, и радовалась, когда находила новый поселок. Вы говорите о любви к врагу.
– я присела, и посмотрела Ростову в глаза.
– А я ненавижу вампиров. Они мертвецы, которые только притворяются живыми. Они… пиявки. Паразиты, присосавшиеся к людям. Я никогда не смогу их понять. А уж, тем более, полюбить.

– Вы правы, Наоми. Существование вампиров противоречит самой идее Жизни. Но ведь их такими создали…

– Кто? Бог? Он что, совсем не соображал, что делает? Или… Это тоже сдерживающий фактор?
– Ростов смотрел с любопытством, приподняв одну бровь.
– Хищник и жертва, вы сами говорили… Если антилоп, например, расплодится слишком много, они вытопчут все пастбища, земля превратится в пыль, и начнется засуха. Но есть ягуары. Они держат поголовье антилоп на безопасном уровне.

Барон вновь рассмеялся.

– Человечество всегда сравнивали со стадом. Но подумайте вот о чем: а если человечество - это и есть ягуар!
– Ростов улегся на песок и вновь прикрыл глаза рукой.

– Ну конечно.
– я примостилась рядом, положив голову ему на плечо.
– Все выглядят не теми, кем кажутся. Вы кажетесь негодяем, я - убийцей... А на самом деле мы оба - белые и пушистые.

Какое-то время мы молчали, но я всё-таки не выдержала:

– Барон… это были вы? В моем детстве. Тот белый волк…

– Спите, Наоми. Ночью - долгий переход. Попытаемся добраться до оазисов.

– Наоми… - солнце еще высоко, над песками гудит раскаленное марево.
– Слышите?
– Ростов шепчет в самое ухо, горячее дыхание отдает кислотой.
– Шум мотора. Это за нами.

– Может быть, просто мимо?

– Это или люди халифа, или Вито.

– Один хрен.
– я села, потянулась, чувствуя, как от сухости лопается кожа и трещат суставы.
– Почему вы уверены, что это - не разбойники, например?

– По опыту.

– Может, вы сможете договориться с халифом. Как его?

– Аслам - не дон Фортунато. Халиф - экстремист, мечтает видеть людей в загонах, как скот. По сравнению с ним дон Лучано - просвещенный визионер!

– А как же Тунис?

Шрам на его щеке вдруг дрогнул, поехал к виску, и побелел. Барон оскалился, но, громко втянув горячий воздух сквозь зубы, овладел

собой. Вскочил и отошел на несколько шагов, встав ко мне спиной.

– Я ничего не мог сделать. Так иногда бывает: чтобы остановить негодяев, нужно стать одним из них.

– Вы говорили, нельзя купить счастье слезой ребенка.

– А речь вовсе не о счастье. Речь о выживании. И о беспрекословном повиновении тому, кому ты предан всей душой и телом.

– Подчинении вампиру?
– я встала, чтобы видеть лицо барона.
– Неужели вы…

– У меня один хозяин: Господь.
– рыкнул Ростов.
– Только Ему я подчиняюсь и только Его приказы выполняю.
– глаза барона засверкали, почти как раньше.
– Вера - это когда делаешь что-то, даже когда сомневаешься. Даже когда не согласен. Иначе - никакого смысла.

Я хотела спросить, каким образом он выполняет приказы Бога, если всем известно, что Он давно уже не говорит с людьми, но услышала натужный вой двигателя. Отдаленный рокот то становился громче, то стихал, как далекий прибой. Эхо металось среди дюн. Ростов прислушался, и, отворачиваясь, бросил через плечо:

– Продолжим позже, Наоми. Сейчас нужно решить, что делать: будем прятаться, или попытаемся захватить транспорт.

Я с трудом сосредоточилась: от жары, жажды и совершенно новых, неизведанных мыслей кружилась голова.

– Конечно, захватить! У них может быть еда, оружие…

– Но вы мне не доверяете.

Он защищал меня перед Вито. Нашел для меня воду, не сбежал, пока я спала без задних лапок…

– Мой добрый враг, мой злейший друг. Так, кажется, говорят? Я вам доверяю, барон. Просто не могу заставить себя вас ненавидеть.

Он долго смотрел на меня, затем кивнул.

– Я перекинусь и сбегаю посмотреть.

– А я?
– голос вдруг сделался жалким и писклявым, как у сломанной куклы. Очень страшно остаться одной.

Ростов, наверное, понял мои чувства. Оборотни - хорошие эмпаты. Уже шагнув прочь, он вернулся и обнял меня. Прижал к себе, крепко-крепко. Затем дотронулся сухими губами до моего лба.

– Я вернусь. Обещаю.

…Два открытых «Хаммера». В каждом - по три бойца. Автоматы, пистолеты - полный набор. И это люди шейха.
– барон тяжело опустился на песок. Под истончившейся, замызганной рубахой ребра ходили ходуном: метаморфоза с каждым разом давалась ему всё труднее.

– Вы говорили, Аслам - халиф.

– Так его тоже зовут. Те, кто не признает суверенитета Персидского халифата.

– Ладно, без разницы. Шесть вампиров - это ерунда.

– Еще кое-что. Они везут в клетке… существо. Вероятно, хотят пустить его по нашим следам.

– Вы… о таком же чудовище, как были в Тунисе, да? Оборотень - модификант?

– Нет. Там кое-что другое. Чрезвычайно опасное.

– Ну, если вы так говорите…

– Поверьте, Наоми.

– Ладно, ладно. Каков план? У вас, я надеюсь, есть план?