Триктрак
Шрифт:
На втором этаже одна из дверей вела в спальню, аккуратно убранную, с большой кроватью, застеленной точно таким же пледом, что лежал в гостиной. Вторая – в ванную комнату, блистающую розоватой плиткой и дугами никелированных труб. Третья – в кабинет с книжными шкафами, письменным столом и офисным креслом. Один из шкафов, весьма старинного вида, показался знакомым – именно его я видела за спиной Джеймса, когда общалась с ним по скайпу. Письменный стол был девственно пуст, но Джеймс явно разговаривал со мной, сидя за этим столом. Вероятно, он пользовался ноутбуком, который забрал с собой. Подавив в поисковом порыве неловкость, я заглянула в ящики стола, найдя там полпачки чистой бумаги, несколько
Вопросив фотографического Джеймса, куда же он пропал, поставила карточку на место, задвинула ящики стола и вышла из кабинета с ключом и мыслью, что завтра нужно будет найти какое-нибудь интернет-кафе и проверить почту.
Спустилась на первый этаж и вышла на задний двор. После нескольких попыток гараж удалось открыть – штора поползла вверх, открыв пустое нутро. Машины в гараже не было. Значит, мистер Монтгомери уехал на машине? Интересно, куда? Что, если он попал в аварию по пути в Гатвик и сейчас лежит в больнице или ещё хуже…? Но об этом должны бы сообщить… Кому, если он живёт один? Не сразу, но всё же закрыв гараж, вернулась в дом.
Поднялась на третий этаж, в мансарду. Здесь также было три двери, две из них вели в небольшие комнаты, одна была холодновато пуста, в другой, вполне уютной, с маленьким декоративным камином, миссис Хоуп застелила постель и занесла сюда мой чемодан. Третья дверь вела в ванную. После нескольких неудачных попыток мне всё-таки удалось включить водонагреватель, и я с невероятным наслаждением забралась под душ, словно не мылась целую вечность. В комнате нырнула под пышное синтетическое одеяло. Прямо надо мной нависало мансардное окно, а за его стеклом – густо-синее небо, забрызганное звездами. Я закуталась в одеяло и почти сразу уснула, даже не успев достроить стратегические планы на завтра.
Утром не сразу поняла, где нахожусь. В стекле надо мной отражались блики, рассыпаясь по белым стенам лукавыми солнечными зайчиками. Выбралась из-под одеяла в холод нетопленной комнаты, промчалась через коридор в ванную, включила водонагреватель. Не сразу пристроилась к двум раздельным кранам умывальника – из одного полилась ледяная холодная, из другого – кипяток. В конце концов заткнула сливное отверстие пробкой и умылась по-английски: прямо из раковины. Уложив волосы, подрисовав лицо, надела любимое трикотажное платье, меланжевое, бежево-коричневое, подчеркнув пояском отсутствующую талию. Готовилась к встрече, не зная с кем или с чем.
Спустилась вниз, приготовила завтрак. Вышла через французское окно на задний двор. Утро выдалось не хуже вчерашнего: прохладное, солнечное, оптимистичное, с начисто вымытой голубизной небес. Посидела на изящной кованой скамейке, прячущейся среди холодоустойчивых кустарников с мелкими багрового цвета листьями, размышляла, составляла план действий. Найти интернет, проверить почту, написать письмо дочери, поменять доллары на фунты, позаботиться о билете на самолёт. Обратиться в полицию по поводу исчезновения хозяина дома.
Замерзнув, вернулась в дом, на диван в гостиной, сидела, листая журнал и вздрагивая от каждого звука, долетающего снаружи. Старинного вида часы, висящие на стене возле портрета рыжеволосого, отбили десять гулким пугающим звоном. Вспомнила, что нужно перевести время на наручных. Подкрутила стрелки и поправила дату: 16 января, среда. Раздался звон дверного колокольчика. Я вскочила, уронив с дивана журнал. О, если бы это был Джеймс! Почти бегом к входной двери, попытка разглядеть пришедшего через цветное стекло, борьба
– Доброе утро, Анастаси-а. Как поживаете? – сурово спросила она. – Джеймс не вернулся?
– Доброе утро, – ответила я и покачала головой, подтверждая отсутствие хозяина дома.
– Это странно, странно, третий день, – огорченно сказала экономка. – С ним что-то случилось. Что вы собираетесь делать?
Я попыталась рассказать ей, что надеюсь что-то узнать из электронной почты, и о своих попытках найти в доме компьютер.
– Мне казалось, он был в комнате, на втором этаже, на столе…
Миссис Хоуп, что-то пробормотав, отправилась вверх по лестнице, я устремилась вслед.
– Мистер Монтгомери не любит, когда я убираю здесь, поэтому я стараюсь лишний раз ничего не трогать, – сказала она, распахивая дверь кабинета. – Компьютер обычно стоит на столе, но он иногда берёт его с собой.
Я прошла к книжному шкафу и достала фотографию.
– Вы знаете, кто эти мужчины?
– Какие-то знакомые мистера Монтгомери.
– И вы никого не знаете?
– Не знаю, – подтвердила экономка и вернула фотографию на место. – Лучше вы ничего здесь не трогайте. Вы хорошо спали наверху?
– Да, спасибо, спала… хорошо. У мистера Монтгомери есть родственники? Возможно, он у кого-то из них? – высказала я предположение.
– Не знаю. Я ведь просто убираю в доме.
– Я нашла в кабинете ключ от гаража и открыла его. Машины там нет.
– Значит, он куда-то уехал… по делам, – бодро отозвалась экономка.
Экономка ушла, а я оделась и отправилась в город. До центра добралась довольно быстро, сев на правильный автобус – вчерашние скитания не прошли даром. Покружила среди живописных зданий, пробежалась по торговому центру, заглянула в магазинчик, где продавались куклы, разряженные в разнообразные костюмы, нашла почту и интернет-кафе, и скалистый холм с развалинами замка – причудливую древность, довлеющую над суетливым, плотно застроенным пространством Гастингса. Город понемногу принимал меня к себе, раскрывая свои секреты.
Набирая адрес своего почтового ящика в интернет-кафе, я, конечно же, позабыла пароль. Пока искала его, вводила и ждала, когда откроется страница, вспотела от волнения. Три новых письма: два рекламных от Quelle, одно от Маши, дочери – она спрашивала, как я добралась, как идут дела и передавала привет Джеймсу, от последнего же – ни слова. Скорее всего, он банально сбежал от меня, в последний момент испугавшись, что связался с какой-то русской тёткой. Я долго сидела, тупо уставившись в монитор, пока тот не погас, уснув. Вернув жизнь электронному чуду, написала письмо дочери, сообщив, что всё в порядке. Вышла на улицу и бездумно двинулась, куда глаза глядят. Погода испортилась, небо затянуло серой мглой, накрапывал мелкий дождик. Утренний оптимизм лопнул, как воздушный шарик, проткнутый иголкой. Мокнуть под дождем не хотелось, а глаза углядели вывеску кинотеатра «Одеон» – большие буквы изогнулись по углу симпатичного здания, фасады которого были пышно украшены белыми фигурными балкончиками, фризами, пилястрами и прочими архитектурными изысками. Направилась туда – посижу в зале, посмотрю кино, успокоюсь, умирать, так с музыкой – и как раз успела на текущий сеанс мировой премьеры. Об этом фильме много говорили, и я почти на три часа забыла о невзгодах, несмотря на то что понимала далеко не всё, о чём толковали персонажи. Когда вышла из кинотеатра, дождь закончился, город окутала предвечерняя синева, медленно загорались фонари, их светлые пятна отражались в мокрой плитке площади. Огромная белая чайка, совершив пируэт, приземлилась посреди тротуара, прохожие обходили её, словно обычную кошку.