Тринадцать жертв
Шрифт:
Задумчивой и шьющей её обнаружил Освалль. Он подсел к сестре и сначала молча наблюдал за работой. Вместе с тем вспоминал о том, по какой ещё причине, кроме слабого здоровья, у Гленды почти не было друзей — доброта и чувствительность. Первая не позволяла ни на кого злиться или обижаться, поэтому Гленда не сторонилась явно неприятных людей. Вечно надеялась, что внутри все люди хорошие и что если дать достаточно времени, они покажут эту сторону.
Чувствительность же выражалась в том, что Гленда легко могла расплакаться, если была растрогана или расстроена. Да, она была той ещё плаксой, потому что не могла сдержать
— Ос, как думаешь, я повзрослею? — спросила вдруг Гленда, не отрываясь от шитья.
— Все мы взрослеем, от этого не деться, — ответил он, не поняв сразу, к чему клонила сестра.
— Это если дожить. Я бы хотела стать взрослой, — вздохнула мечтательно. — Я понимаю, взрослым быть непросто. Даже у тебя хватает дел и ответственности, что уж говорить о родителях. Но всё же… Я бы хотела стать взрослой. Может даже старой. Хотя я и так словно седая, — хихикнула Гленда и перебросила за спину косичку. — Просто это значит, что я… Выжила? Дожила? Или это слишком смелая мечта?
Освалль промолчал. Как бы он ни надеялся, не желал для сестры лучшего, объективно такая естественная вещь, как взросление, была для Гленды несбыточной мечтой. Не только из-за слов врачей. Освалль чувствовал, что та сила, которая поддерживала в сестре жизнь, не приведёт ни к чему хорошему. Что это благословение являлось и приговором. А ещё ему иногда казалось, что он уже дорожил человеком, чьё время было сильно ограничено.
Поскольку Гленде больше не требовался столь сильный надзор, она уже и сознание почти не теряла, и в силу возраста была самостоятельнее, Освалль с шестнадцати лет помогал отцу, постигая столярное дело. Работать с деревом пришлось ему по душе, поэтому в свободное время он вырезал для сестры милые фигурки.
В школу Гленда не ходила, училась дома. Благо, что мама и брат могли в этом очень хорошо подсобить. В первый год Гленда пыталась посещать занятия, но даже тогда ей порою бывало сложно высидеть целый учебный день. Кроме того, она снова начала часто болеть. Не так сильно, как в более ранние годы, но только возвращалась на учёбу, как в лучшем случае через неделю опять пропадала на две. В таком обучении просто не было смысла.
Поскольку малышка стала гораздо лучше переносить солнце и могла гулять дольше, Освалль чаще приводил сестру на луг. Гленда была так счастлива, когда смогла впервые пробежать босиком по траве! Правда, брат её быстро поймал и сказал не увлекаться, потому что гулять пешком Гленда могла, а вот бегать ей не стоило.
— Ос, ты слишком обо мне беспокоишься. — Гленда надула губки в притворной обиде, обхватив брата за шею.
Освалль уже заметно вырос, и Гленде нравилось смотреть на мир с высоты его роста, так что она не сопротивлялась, когда её брали на руки.
— Да, очень беспокоюсь, — слишком легко согласился Освалль. — Ты ведь моя сестра, и я хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала.
— Тогда не оставляй меня. Если ты рядом, со мной точно всё будет хорошо, — прошептала Гленда и протянула руку к подлетевшей
Неожиданно точно такая же бабочка сорвалась с кончиков пальцев. Гленда ойкнула, вздрогнув, и точно свалилась бы, не держи её Освалль так крепко.
— Что случилось? — спросил он с беспокойством.
— Я… Я сделала бабочку… — неуверенно пробормотала Гленда. — Ос, опусти меня, пожалуйста.
Освалль осторожно поставил сестру на траву. Гленда посмотрела на свои руки, над которыми то и дело вспыхивали золотые искорки. Она в недоумении перевела взгляд на брата — он же маг, он должен знать, что происходит. Но Освалль тоже пребывал в растерянности, потому что не чувствовал, чтобы от Гленды исходила магия в привычном понимании. Что-то такое он улавливал только в ту ужасную неделю, когда казалось, что сестра больше не откроет глаза.
Тут была совсем другая энергия. Светлая, внешне очень похожая на магию. Будто родная и откликающаяся в сердце. Тем временем Гленда соединила ладони, сложив лодочкой, и зачарованно наблюдала за тем, как искорки складывались в новую бабочку.
Золотое создание легко вспорхнуло, облетело брата с сестрой и исчезло, сев на нос Осваллю. Он зажмурился и начал отмахиваться, чихая из-за рассыпавшихся искр. Гленда была восхищена тем, что смогла создать нечто настолько очаровательное, а Освалль решил, что даже если это какая-то особая и незнакомая магия, он обязан помочь сестре совладать с новыми способностями. Даже если они были совершенно безвредны, что случится, начни сестра бесконтрольно колдовать? Переутомится, сляжет, снова будет с тоской смотреть на улицу только через стекло.
Осваллю иногда казалось, что он в самом деле слишком волнуется о сестре — неправильно помнить только о слабых и беззащитных сторонах. А потом он обнаруживал, как сестра снова плакала над книгой, и неважно, случилось ли там что-то плохое. Так было и в тот раз, когда в сборнике сказок Гленда нашла историю о ведьме и духе.
— Странная сказка, — пожал плечами Освалль, быстро пробежав глазами по страницам. Вроде, ему мать её в детстве читала, но и тогда сказка вызвала только недоумение.
— Г-гру-устная, — сквозь слёзы протянула Гленда. — Р-разве же так б-бывает, что совс-сем ничего хорошего… Н-не происходит?
Освалль подумал, что очень даже бывает. Можно сказать, Гленда знала мир только по книжкам, к тому же, ко всему относилась слишком оптимистично. Освалль же знал больше людей, иногда с отцом в другие города ездил, поэтому считал, что чем больше узнаёшь о жизни, тем легче в ней разочароваться. Наверное, утверждать, что совсем ничего — слишком категорично, но точно есть случаи, когда на фоне невзгод положительные стороны теряются. Просто не остаётся сил, чтобы их замечать.
— Ну… Просто конец и открытый, и печальный. Такое тоже бывает, — уклончиво ответил Освалль.
— Я не о том, — возразила Гленда, немного уняв слёзы. — С концами всегда непросто. Иногда кажется, что всё хорошо, но если задуматься — там просто о плохом не договорили. А бывает, что грустный, но понимаешь — так правильно, будь иначе — было бы хуже. Просто… Тут сама история такая… Безрадостная? И в начале никто счастлив не был, и потом всё обернулось против всех. Ха… — Гленда вздохнула и положила голову брату на колени. — Может, надо повзрослеть, чтобы понять?