Тринадцать жертв

Lillita

По пути встретилась Ирмелин. Камилла с удивлением посмотрела на полную корзину яблок — странно, как сестре удалось столько нарвать? Да и кто вообще додумался отправлять её что-то собирать?

— Кажется, я чего-то о тебе не знала…

Притормозив, Ирмелин непонимающе посмотрела на младшую сестру.

— Ты это о чём?

— Да вот о том, что ты несёшь, — она усмехнулась, — деревья же высокие.

— А, это, — Ирма пожала плечами. — Мне помогли. Сама бы не справилась.

— Кто?

— Эгиль, мы пересеклись случайно.

— Похоже, у водоросли сегодня хорошее настроение, — Камилла присвистнула, за

что была награждена недовольным взглядом сестры, который предпочла проигнорировать.

Обменявшись ещё парой слов, сёстры разошлись. Ками искренне пыталась сыграть в игру «я могу понять чужие мотивы», но забросила эту идею, как только оказалась в беседке. Атмосфера там совсем не располагала к размышлениям. Наоборот, хотелось съесть то, что удалось добыть из буфета и немного подремать. Тенёк, лёгкий ветерок, пение птиц, — что ещё нужно для приятной полуденной дрёмы? К обеду всё равно позовут, когда придёт время.

Услышав речь на незнакомом языке, Камилла сначала подумала, что это часть сна. Сна, который решил поиздеваться, подсунув непонятные сочетания звуков вместо нормальных слов. Потом пришло осознание, что первый голос принадлежал Мейлиру а второй, если верить памяти, Мейнир. Беседа была размеренная, спокойная, больше похожая на монолог, лишь иногда разбавляемый тихими фразами, которые, похоже, редко состояли более чем из одного слова. Однако же, если собеседник Мейлира угадан верно, это уже была невероятная, просто неслыханная разговорчивость.

Любопытство, в конечном счёте, взяло верх. Так как нормально подслушивать из-за языкового барьера не получалось, пришлось попытаться хоть что-то подглядеть. Неохотно открыв глаза, Камилла, приподнявшись на руках, выглянула наружу. Хранители стояли в тени раскидистого дерева и смотрели, очевидно, на пруд. Попытавшись устроиться так, чтобы её с меньшей вероятностью заметили, Камилла продолжила своё наблюдение.

Мейлир, приставивший трость к дереву, о чём-то рассказывал, машинально обрывая листья с ножки пышного лилового цветка. Иногда он оглядывался на Мейнир, которая либо слабо кивала, либо тихо что-то спрашивала. В какой-то момент её плечи дрогнули, будто бы она усмехнулась, хотя выражение лица совершенно не изменилось.

Опустившись на корточки, Мейнир погладила рукой траву. Та почахла в некоторых местах, из-за чего хранительница вздрогнула и ещё более печально посмотрела на Мейлира. Он улыбнулся, присел рядом и, похоже, что-то прошептал, ободряюще улыбнувшись. Украсив цветком волосы Мейнир, он взял её за руку и снова провёл ею по траве, от чего та ожила. Наверное, выражение лица хранительницы в тот момент можно было назвать улыбкой, по крайней мере, оно не было по-обычному печальным. Уши её тоже дёрнулись вверх, а хвост слегка шевельнулся. И хотя сказанные ею слова разобрать было нельзя, наверное, это были слова благодарности.

Вся эта атмосфера была настолько умиротворённой и интимной, что совесть взяла верх, и Камилла снова опустилась на лавочку, чтобы продолжить дремать. Хранители ведь наверняка пришли сюда, чтобы побыть одни и, как ни странно, поговорить. Наверное, была какая-то связь между этим и иностранным языком, но не стоило в это вмешиваться. Каждый имеет право на личное пространство и разного рода особенности.

Позже Ками была разбужена сестрой и чуть ли не половину обеда возвращала себе адекватное восприятие

реальности. Теперь ещё сложнее было понять, не приснился ли ей тот разговор под деревом. С другой же стороны, не было необходимости это понимать.

После обеда в коридоре удалось застать довольно необычную картину. Гленда, смешно уперев руки в бока, привстав на носках и задрав голову, что-то возмущённо говорила Эрланну, которого, к слову, на обеде не было. Прислушавшись, Камилла поняла, что Гленда просила брата быть внимательнее к себе и не молчать, если что-то не так. Тот вяло кивал в ответ, видимо, думая о чём-то своём. Вид у Эрла снова был неважным, что, похоже, и стало причиной выговора. Отправив в итоге брата в сторону кухни, Гленда обратила внимание на Камиллу и предложила уединиться и немного поболтать. Планов никаких не было, как и причин отказывать, так что Ками с радостью отправилась в комнату хранительницы.

Комната Гленды удивительным образом сочетала в себе аккуратность и какой-то очаровательный беспорядок. С первого взгляда всё было очень мило и гармонично. Чисто, без большого числа тех странных ненужных вещей, которые носили сугубо декоративную функцию, хотя скорее превращали комнату в свалку антикварной лавки. В то же время, на одной полке были забыты ножницы, на другой — подушечка с иголками, на кровати пристроились несколько открытых книжек, и вечно где-нибудь встречались мелкие кусочки ткани, а к одежде липли нитки. На покрывале также важно восседала пара плюшевых игрушек, о происхождении которых оставалось только гадать, так как рассказ о них каждый раз менялся.

С ногами пристроившись на диванчике, Гленда вздохнула, покосившись в сторону. Очевидно, она хотела чем-то поделиться, но решительности не хватало. Не желая торопить, Камилла просто молча рассматривала комнату и обложку книги, что была забыта на стоявшем рядом кресле.

— Знаешь, — всё же начала Гленда, неуверенно наматывая на палец кончик косички, — раньше Эрл был другим. Нет, не в том смысле, что он не был Мастером, хотя эти вещи и взаимосвязаны. Он и Эрлом то не был.

— В смысле? Он был другим человеком? — спросила Камилла, не понимая пока что, к чему вела хранительница.

— Он был другим, и он был человеком, — поправила она. — Моего брата, с которым я пришла сюда, звали Освалль. Эрланн — имя, которым он сам назвался, забыв прошлое, забыв меня…

Гленда взяла Камиллу за руку, как бы ища поддержки. Ей надо было выговорить то, что накопилось, поделиться тем, что давило, но о чём она не решалась заговорить с кем-нибудь до этого. Пыталась держать это в себе, но поняла, что так продолжать нельзя.

Оказалось, что помимо неё и брата детей в семье больше не было — родители и им-то еле успевали уделять внимание, так как часто были в делах. Освалль был активным и жутко вспыльчивым, часто ввязывался в драки. Хотя обычно он просто защищал сестру от других мальчишек, которым почему-то нравилось задирать Гленду. У него была предрасположенность к магии, что позволяло показывать, как он это сам называл, некоторые фокусы. А ещё был склонен к разного рода необдуманным поступкам, за что в последствии часто получал выговоры от родителей или от бабушки. Взросление не сильно изменило характер Освалля, добавив лишь немного рассудительности и пару грамм осторожности, а также усилив мнение, что сестру надо защищать.