Тринадцатое дитя
Шрифт:
– Он у себя в спальне…
– Я больше не выдержу! Не выдержу! – хрипло кричал больной.
– Ты меня не представишь? – неуверенно спросила я.
Мой взгляд заметался между Мерриком, Кироном и темным коридором, ведущим в спальню, где лежал его дядя.
– Я не… – Кирон смущенно откашлялся. – Если тебе это не так важно… Я не могу видеть его в таком состоянии. – Он нахмурился и добавил: – Наверное, ты решишь, что я трус, но я… не могу… – Он тяжко вздохнул.
Крики переросли в дикий вой, исполненный такой боли,
– Отошли его прочь, – посоветовал Меррик. – Тебе надо сосредоточиться, а от этого нервного юноши помощи никакой. Он будет только мешать.
Мысли вихрем неслись у меня в голове.
– Камфора! – выпалила я первое, что пришло на ум.
Кирон удивленно вскинул брови.
– Я забыла камфорное масло. Может быть… ты съездишь в город? Возможно, оно есть на рынке?
Кирон долго молчал, и я начала опасаться, что сказала что-то не то. Я даже не знала, далеко ли до ближайшего города и есть ли там аптекарская лавка. Но потом он кивнул:
– Я возьму дядину лошадь. Вернусь через час. Самое позднее через два.
– Ты мне очень поможешь, спасибо, – отозвалась я, и мой голос утонул в криках больного.
Кирон посмотрел в глубину коридора:
– Я постараюсь управиться как можно быстрее. – Он развернулся на месте и помчался прочь.
Меррик посмотрел ему вслед, но его взгляд оставался непроницаемым.
– Ну что, пойдем? – сказал он, указав в сторону спальни.
Чувство облегчения разлилось в моем сердце, как теплый бальзам.
– Ты идешь со мной?
– Конечно. – Меррик пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку, и заглянул в спальню.
Фермер увидел его и взвыл, как раненый зверь.
– Ты же сказал, что тебя никто не увидит, – нахмурилась я.
Меррик небрежно взмахнул рукой, будто речь шла о каких-то пустяках.
– Я сказал, что меня не заметит мальчишка. Но его дядя, конечно, другое дело. Он близок к смерти. Но если ты все сделаешь хорошо, он об этом забудет. – Он слегка подтолкнул меня в спину. – Давай заходи.
Мой кожаный саквояж был набит до отказа. Эликсиры и порошки, бинты и всевозможные хирургические инструменты. Я собиралась впопыхах и набрала много лишнего, боясь забыть что-то нужное. Я поставила саквояж на комод с громким стуком и вздрогнула от этого звука, но дядя Кирона ничего не заметил.
Он метался и корчился на кровати, сбивая мокрые простыни, от которых воняло потом, мочой и разжиженными фекалиями. Его кожа была ужасающе бледной, почти серой, но с желтоватым отливом. Ее покрывали темные язвы.
Мне стало понятно, почему Кирон не хотел заходить в эту комнату. Мне тоже не хотелось заходить сюда, в эту тесную душную спальню, где пахло чем-то похуже смерти. Но Меррик снова подтолкнул меня вперед.
– Сударь… – Мой голос дрогнул. – Меня зовут Хейзел. – Я стиснула руки, чувствуя себя маленькой, глупой и беспомощной.
Он издал душераздирающий стон и перевернулся на другой бок. У него изо рта пахло так, как пахло у моего отца после вечера пьянства. Впрочем, и неудивительно. На полу валялись пустые бутылки. Возможно, он сам же и готовил это пойло – по пути сюда Кирон провел нас через ржаное поле, – но я решила не поддаваться любопытству, осознавая, что тяну время, пытаясь отдалить неизбежное.
– У меня все горит. – Он задыхался и дергал ногами. Борясь с подступающей тошнотой, я заметила, что пальцы у него на ногах почернели. – Помоги мне, богиня Священного Первоначала. У меня все горит.
– Что горит? – спросила я, но он, терзаемый болью, меня не услышал. – Рейнар?
Он свесился с края кровати, и его вырвало на пол. Мне пришлось отскочить, чтобы меня не забрызгало рвотой, и меня саму чуть не стошнило. Желудок будто подпрыгнул к горлу, желая извергнуть торт, который Меррик приготовил к моему дню рождения. Я в отчаянии обернулась к крестному.
– Я не могу. – Я понимала, что во мне говорит паника, нарастающая истерика, но ничего не могла поделать. Все было плохо. Ужасно. Гораздо хуже, чем я себе представляла.
Я полагала, что буду оттачивать лекарское мастерство постепенно. Начну с простого – с головной и зубной боли, с неопасных ушибов и ран, с легких случаев летней простуды. Но не… с такого.
Меррик смотрел на меня сверху вниз и был так спокоен, что мне хотелось кричать от злости. Неужели он не понимает, что происходит?
– Я не могу… Он… – Я обреченно вздохнула. Ни один из моих аргументов не складывался в связную мысль. – Он меня заразит.
Меррик покачал головой:
– Нет.
– Тут даже воздух пропитан заразой. Я не удивлюсь, если ты сам заболеешь, – прошипела я.
– Ты не заразишься, – повторил он. – У тебя всегда было крепкое здоровье. Ты хоть раз в жизни болела гриппом?
Я вспомнила детство. Вспомнила, как громко кашляли и чихали братья и сестры, так что их было слышно даже из моей крошечной спальни в сарае. Но сама я ни разу не кашлянула, ни разу не шмыгнула носом. Я покачала головой.
– Пятна на коже?
Я опять покачала головой.
– Аллергия? – упорствовал он.
Я долго молчала.
– Как я понимаю, твоих рук дело?
Меррик улыбнулся, будто мы с ним вели приятную беседу за вечерним чаем.
– Зачем мне целительница, которая будет подхватывать болезни у своих пациентов? – Он сочувственно цокнул языком. – Я понимаю, сейчас это кажется трудным, но я в тебя верю и знаю, что ты способна помочь этому человеку. Так что… давай. Приступай.
У меня за спиной фермер издал истошный вопль боли, его руки судорожно забились, как у сломанной марионетки.