Триумф королевы, или Замуж за палача
Шрифт:
— Только в случае, если хочу сохранить и увеличить долю в предприятии. Да, знаю, это не совсем легкая прогулка, — он предупреждающе обнял жену за плечи и притянул к себе, — но и совсем не такая опасная, как ты себе представляешь. Я уже бывал пару раз на севере, правда, давно. Долго, сыро, может укачать, но с хорошей охраной эта поездка не опаснее, чем любая другая.
— Пошли кого-то из помощников.
— Обязательно, как только заключу контракты, составлю список товаров, проверю поставщиков и качество продукции. Ты же знаешь, такие дела сами собой не делаются, нужен и опыт, и верный глаз и умение вести переговоры.
—
— Если повезет с погодой, то это всего на два, максимум три месяца. Отдохнешь от моего ворчания, соскучишься, — он обнял её еще крепче, притянул к себе и поцеловал в кончик носа. — А я, глядишь, скину десяток лишних килограмм, пропахну солью и приключениями, как эти красавчики из флота его величества, чтобы вновь завоевывать твое сердце. И заодно привезу тебе что-нибудь необычное. К берегам островов приплывают пустынники и привозят удивительные украшения из серебряных нитей, лазури, кораллов и бирюзы. А еще музыкальные инструменты и птиц с хвостами, похожими на роскошные веера. Чего тебе больше хочется?
— Чтобы ты вернулся, как можно скорее. Живой и здоровый.
— Да что с тобой? — нахмурился Людвиг. — С такими мыслями только в склеп, а не в дорогу.
— Прости, — она виновато улыбнулась и спрятала лицо у него на груди. — Просто я переволновалась в последние дни, вот и лезут в голову глупости. И вообще, мне нравится твое ворчание, оно милое.
— О! — Людвиг картинно закатил глаза. — Мой счетовод бы с тобой не согласился. Как и складские, сторожа, грузчики и…
— Просто возвращайся как можно скорее, хорошо? — она стала на носочки и, обняв мужа за шею, крепко поцеловала. — Не то мне придется жаловаться твоей матушке, что ты оставил молодую жену в одиночестве. Она приедет сюда со всеми своими клубками, нитками, иглами и салфетками, и тогда узнаем, кто умеет ворчать по-настоящему.
— Серьезная угроза. Повод выкинуть белый флаг.
— Очень на это надеюсь.
Но шутки-шутками, а подготовка к поездке предстояла серьезная, и Людвиг погрузился в нее с головой. Ками же металась по дому, как загнанная в угол мышь. Ночью, уютно устроившись на плече сопящего мужа, она в десятый раз обдумала слова Жаньи. Очень хотелось отмахнуться от них, выкинуть, как выкидывают мусор, но отчего-то не выходило. И лишь утром, когда Людвиг отправился по делам, Ками сдалась.
Один день. Один единственный раз. Буквально пара часов. И только для того, чтобы снять с души камень и убедиться, что амарит просто сгустил краски в попытке манипулировать окружающими.
Увы, Жаньи не солгал.
***
Придворных Ками встретила только в общей приемной, и сразу поняла, что дела значительно хуже, чем она надеялась. Траур соблюдала едва ли половина из собравшихся. Черные, подчеркнуто скромные одежды соседствовали с блеском бриллиантов и пестрым разнообразием шелков, парчи и бархата. Тихие разговоры тонули в смехе и шутках, зажженная в углу негасимая лампада со скорбным ликом купалась в лучах солнца, проходящего сквозь незадернутые шторы. Один из кавалеров даже осмелился принести в приемную пастушью флейту из десятка камышинок разной длины и теперь наигрывал на ней фривольный мотив. Ничем другим, кроме негласного раскола двора, это быть
Ками поклонилась всем и никому конкретному, ловя на себе как одобрительные, так и насмешливые взгляды, молча прошла приемную насквозь. Она тут не ради того, чтобы примкнуть к той или иной партии, да и честно говоря, так шансы убраться отсюда целой и невредимой, гораздо выше.
Под дверями в спальню королевы стоял всего один охранник. Молодой тощий парень, считай, вчерашний мальчишка, пропустивший Ками без единого возражения.
— Только… — он смущенно покраснел и прошептал едва слышно: — она в вас чем-то кинет, если войдете. Или обольет. Или ударит. Может, не стоит входить, миледи?
Ками только отмахнулась и решительно шагнула через порог.
В комнате царил полумрак. Солнце едва пробивалось через узкие щели в портьерах, в воздухе пахло пылью, сухим жаром камина и, как ни странно, хлебом. Некоторое время Ками помялась на пороге, привыкая к скудному освещению, и только потом заметила на полу разбросанные подушки, в углах — опрокинутые стулья и разбитые вазы с цветами, рассыпанные по ковру бумаги, скомканные платья, рассыпанные украшения. Она сделала осторожный шаг, под ногой скрипнули осколки фарфора. Ками наклонилась, подобрала чудом уцелевшую чашку — из любимого сервиза королевы, привезенную в Лидор как часть приданого — и аккуратно поставила её на уголок уцелевшей мраморной подставки.
Агнес обнаружилась в дальней комнате. Королева неподвижно сидела на полу и смотрела в огонь камина. Рядом с ней на погнутом и закопченом серебряном подносе лежали две плохо поднявшиеся пародии на хлеб. Прежде роскошные волосы королевы лежали на спине темной волной и оказались спутаны, точно у лесной ведьмы, на плечах болталась мятая хлопковая рубашка. Белая ткань была перемазана сажей и прожжена в нескольких местах, но королеве было наплевать. Заслышав шаги, она медленно обернулась, подняла на гостью покрасневшие глаза, по её лицу пробежала тень узнавания.
— Ах, это вы...
И снова обернулась к огню, замерев, как статуя. Отблески огня упали на впалые щеки, безжизненную серую кожу, очертили темные круги под глазами, бескровные губы. Взгляд Ками задержался на руках королевы, покрытых сажей и алыми пятнами ожогов.
— Не бойтесь, — губы Агнес дрогнули и изогнулись. — Вас я не трону, обещаю. Хотите есть? — она пододвинула Ками хлеб. — Этот точно без яда, хотя, видят боги, сейчас об этом волноваться уже глупо.
— Благодарю, — Ками наклонилась и послушно отщипнула кусочек, положила в рот, заставила себя прожевать, проглотила. Агнес неотрывно наблюдавшая за ней, кивнула:
— Садитесь… где получится. Простите, тут не убрано, да и вообще, — она безнадежно махнула рукой в пустоту.
— Вы позволите поближе к огню? — Ками выудила из груды сваленной и, кажется, разбитой мебели диванную подушку и положила её на пол рядом с королевой.
— Как вам будет угодно.
Ками осторожно опустилась рядом, вынула из кармана чистый белый платок, плеснула на него воды из стоявшего тут же простого глиняного кувшина и, аккуратно переложив правую руку Агнес на свои колени, стерла первое пятно копоти. Королева даже не вздрогнула, не попыталась вырваться, и Ками сочла это молчаливым позволением продолжать. Ожегов оказалось не так уж много, а те, что были, уже начали подживать.