Триумф поражения
Шрифт:
— Не могу знать! — по-военному отвечает тот, вытянувшись во фрунт.
— Александра Юрьевича нет в агентстве, — докладывает Римма Викторовна. — Звонил, сказал, что подъедет к полудню.
Метнулся за билетами в Париж и в ювелирный — приходит мне на ум, и я стряпаю кислую гримасу.
— Ты сегодня по-особенному очаровательна! — делает мне ненужный комплимент Римма Викторовна. — Есть повод?
— Думаю, что есть! — подхватывает невероятно довольная чем-то Павла Борисовна.
— Вы что-то знаете, чего не знаем мы? — подозрительно смотрю на Павлу Борисовну.
— Нет. Ничего, — внезапно тушуется
До двенадцати пытаюсь работать над проектом для Тарасовых, но недоброе предчувствие не дает мне делать это эффективно. Мысль то и дело возвращается к ожиданию чего-то неотвратимого.
В полдень я с Павлой Борисовной захожу в кабинет Холодильника. Там уже сидят за кофейным столиком Юрий Александрович и Кристина. На стульях вдоль стены я вижу сидящими руководителей всех отделов. Здесь и Мариночка из рекламного, и Костик от айтишников, и еще четверо. Единственный стоящий человек — Прохор Васильевич.
Холодильник, строгий и торжественный, сидит за своим столом, но встает при нашем появлении. Прохор Васильевич провожает к столу Павлу Борисовну и помогает ей сесть. Меня под локоть крепко берет Холодильник и ведет к стулу, стоящему по правую руку от его кресла.
У всех напряженные и строгие лица, словно все ждут какой-то плохой новости. Юрий Александрович встречается со мной глазами и тепло, по-отечески мне улыбается, но взгляд настороженный и собранный. Кристина в роскошном темно-зеленом платье-пальто едва заметно дрожащими руками ставит кофейную чашечку на блюдце и украдкой бросает на меня остро-возбужденный взгляд.
Сижу с прямой спиной и гордо поднятой головой, усиленно делая вид, что спокойна и даже равнодушна к происходящему. Тревожные противоречивые мысли раздирают меня на части изнутри. Неужели Юрий Александрович всё-таки заберет у сына агентство и почему меня это вдруг так расстраивает? Или агентство будет продано по договоренности сына и отца Климовых? Зачем здесь руководители всех отделов? И почему у Холодильника такое спокойное лицо, а Юрий Александрович заметно нервничает? Кристина вообще места себе не находит. Как то, что мы сейчас услышим, относится к ней? И почему лицо Павлы Борисовны прямо-таки лоснится от удовольствия? Может, агентство опять передадут ей? Тогда есть опасность, что Холодильник утащит меня в Париж…
Осторожно скашиваю глаза вправо: Холодильник смотрит только на меня, и я чувствую себя голой под этим страстным, ничем не прикрытым взглядом. Что он делает?!
— Господа! — начинает говорить Холодильник, не спеша, словно тщательно подбирает слова, и звучат они веско и совершенно однозначно. — Вчера по взаимному согласию обеих сторон мы с Костровой Светланой Кирилловной отказались от ранее принятого решения о заключении брака.
Кристина, побледнев и покраснев одновременно, бросает на меня уничтожающе-презрительный взгляд. Возвращаю ей ласково-дерзкий. Она судорожно хватает кофейную чашку за тонкую ручку, и тут же новую порцию кофе ей подливает Павел Денисович. Кофейные чашки стоят только возле Климова-старшего и его молодой жены, остальным присутствующим кофе никто не предлагает.
— Чем же вызвано это решение? —
— Взаимным согласием его принять, — терпеливо повторяет Холодильник, насмешливо глядя на отца.
— Не может быть! — вдруг выкрикивает Кристина. — Я сегодня разговаривала со Светланой. Она утверждает, что это только твое решение! И Кирилл Иванович с Юрой связывался. Он не согласен с твоим решением!
Холодильник снисходительно смотрит на Кристину несколько томительных секунд, в течение которых ее шея постепенно покрывается пятнами, потом поворачивается к Павле Борисовне и кивает головой. Павла Борисовна открывает красную папку, с которой пришла, и молча передает Юрию Александровичу какие-то бумаги.
— Ты видишь, отец, что я прав. Это подписи Кострова Кирилла Ивановича, подтвержденные его же нотариусом.
Климов-старший быстро, но внимательно просматривает бумаги, которые передает стоящему за его спиной маленькому человеку в черном костюме. Тот, в свою очередь, тоже быстро пробегает взглядом записи, потом кивает старому хозяину.
— Удивил! — выразительно говорит сыну отец. — Ты помнишь, чем рискуешь? Вернее, от чего отказался?
— Естественно, — просто и негромко отвечает Холодильник. — У меня хорошая память, отец. Я помню все свои потери. Не все из них были добровольными, как эта.
И мне почему-то кажется, что речь не об этой ситуации. Итак, свадьбы Холодильника и Светланы точно не будет. Это закреплено юридически.
— Ну что ж… — Юрий Александрович улыбается сыну и поглаживает по плечу чем-то недовольную Кристину. — Твое право, сын мой. Это твоя жизнь, твоя судьба, и ты вправе отказаться от куска этого жирного пирога. Скажу честно — удивил!
Итак, Холодильник отказался от какой-то прибыли? Я верно поняла слова Климова-старшего? Думаю, да. И до этой минуты, глядя на странные отношения жениха и невесты, я была уверена, что их связывает что угодно, но только не любовь. Я бы поступила точно так же. Создавать семью только на материальной основе для меня неприемлемо. Но мое финансовое состояние ничтожно по сравнению с состоянием Холодильника. Так что мое мнение больше на романтике основано, чем на здравом смысле…
— Рад, что доставил вам несколько приятных минут, — саркастически ухмыляется Холодильник, обращаясь к отцу, но глядя на меня. Ощущение, что этим самым взглядом он гладит мою шею, залезая под воротник закрытого платья. Чувствую, опять попадет ни за что… Надо было под платье водолазку надеть…
— Зачем такое торжественное расторжение договоренностей? — выплевывает едкий вопрос успокоившаяся Кристина. — К чему столько зрителей и посторонних слушателей? Что за непонятное желание работать на публику? Перед кем ты хочешь выглядеть не таким, какой ты есть на самом деле?
Кристина травит меня взглядом красиво подведенных серых глаз. Просто кураре! Юрий Александрович спокойно похлопывает жену по колену.
— Все эти люди здесь для того, чтобы услышать мое второе заявление, — Холодильник, наконец, отрывает от меня свой горячий взгляд, снова встает, но теперь за моей спиной и кладет ладони на мои плечи.