Триумф поражения

Володина Жанна

— И вышли? — нежно спрашивает Хозяин, снова расслабившись.

— Увы! — смеясь, фыркаю я. — Славик меня бросил в подготовительной группе: влюбился в девочку, у которой была белая кроличья шубка.

— Альфонсо! — с упреком говорит Холодильник и совершенно серьезно добавляет. — Хотите, я его найду и накажу за то, что он вас обидел?

— Не надо его искать. Я знаю, где он сейчас, — вздыхаю я, улыбаясь. — Славка был моим одноклассником. Он женат на той самой кроличьей шубке. У них девчонки-близнецы нынче под новый год родились.

— Надеюсь,

этот меркантильный товарищ входит в четверку ваших женихов? — по голосу Холодильника кажется, что он действительно надеется на это.

— Конечно, нет! — заносчиво вздергиваю подбородок. — Что за детский сад! Славик не в счет. Про Генку вы сами знаете.

Холодильник морщится, словно расчесал место старого комариного укуса, и просто кивает.

— Когда я училась на первом курсе, мне сделал предложение мой преподаватель философии. Даже к родителям ездил, просил разрешения за мной ухаживать. Мама была в шоке. Папа отказал ему, — нехотя вспоминаю я.

— А вы? — Холодильник внимательно вглядывается в мое лицо, ища в нем ответы. — Вам он нравился?

— Бог с вами! — честно и искренне восклицаю я, смеясь. — На первом же семинаре мы с ним переругались публично.

— Он к вам открыто приставал? — рычит Холодильник.

— Нет! — смеюсь, не могу остановиться. — Разыгрывали диалоги. Он был Платоном, а я его учеником Аристотелем. Разошлись в трактовании принципов объективного идеализма.

Холодильник дарит мне улыбку и говорит:

— Мой преподаватель философии был старичком, похожим на волшебника Мерлина.

— Мой тоже был в возрасте, лет тридцати, — доверительно сообщаю я Холодильнику.

Александр Юрьевич не оценил мою шутку, авторитетно заметив, что тогда мне было всего восемнадцать и что тридцатилетний мужчина справедливо казался мне, первокурснице, стариком.

— Сейчас вам двадцать пять, — напоминает мне Холодильник. — Между нами нормальная разница — пять лет.

— Я вам больше скажу, — шепчу я, наклоняясь над столом, — Мне скоро двадцать шесть.

— Я постараюсь это пережить достойно, все мы не молодеем, — шепчет мне в ответ Холодильник. — Обещаю за вами ухаживать, когда вы станете совсем немощной, и не сдам вас в дом престарелых.

— Благодарю, — прикладываю руку к сердцу. — Вы очень милосердны.

Под насмешливым взглядом Холодильника наливаю себе вторую пиалу молокочая.

— Итак, преподаватель философии — первый соискатель. Кто же второй?

— Второй — Гена, — широко улыбаюсь я. — Он не то чтобы второй… Он постоянный какой-то… Как по восемнадцать нам исполнилось, так и сватается пару раз в год. Навязчивый, но безобидный.

— А третий? — спрашивает Холодильник, отказавшись еще от одной порции "ужина балерины".

— Третьим был мой инструктор по плаванию. Я воды очень боялась. Плавать научилась только пять лет назад. Записалась на тренировки с индивидуальным инструктором. Пару раз меня спас — решил, что я его Русалка и на мне нужно жениться, иначе я без него

утону даже в ванной или раковине, — теплые воспоминания об Андрее вызывают грустную улыбку.

Этот высокий, атлетично сложенный блондин был трогательно внимательным и милым в общении. Он провожал меня домой, пил смородиновый чай с моими родителями и симпатично краснел, когда встречался со мной глазами. Скоро общение с ним стало мне не просто в тягость, а начало угнетать до головной боли и желания выть на луну не только в полнолуние. Увидев его, караулящим меня на крыльце университета, я пряталась то в буфете, то в туалете. Последний раз я видела его в тот день, когда он пришел делать мне предложение. До сих пор неловко, когда вспоминаю его прощальный страдающий взгляд. С того дня я ни разу не плавала ни в бассейне, ни в реке, ни на море. Нигде.

— Самую интересную историю вы, наверное, оставили на десерт? — подталкивает меня к продолжению рассказа Холодильник.

— На четвертом курсе мне сделал предложение одногруппник. Мы не встречались и парой никогда не были. Он целый год безрезультатно пытался наладить со мной отношения. Упертым был… Избалован родительским деньгами, три автомобиля, один из них спортивный. Как на курсе культурологов оказался — вопрос! — смеюсь я, вспомнив Сергея. — Ходили сплетни, что он наказан отцом за безделие и наркотики.

— Почему же он сделал вам предложение? — не верит мне Холодильник. — Что в вас или в вашем поведении навело его на мысль, что вы можете принять это предложение?

— Отгадайте! — огрызаюсь я. — У него не получилось затащить меня в постель — и он решил на мне жениться. Это известная вам схема. Некоторые мужчины, оказывается, ею пользуются. Просто я уже успела об этом забыть.

Холодильник слегка сжимает лежащие на столе ладони.

— Если вы скажете мне фамилию… — Холодильник встает и подходит ко мне, неожиданно сев возле меня на корточки.

— Зачем? — удивляюсь я. — Зачем вам его фамилия? Будете морду бить?

— И морду тоже, — нежное прикосновение к моему колену не сочетается с грубыми словами. — Еще ноги и руки переломаю, не торопясь и очень аккуратно.

— Переломайте их себе! — отталкивая руки Холодильника, вскакиваю я со стула. — Вы его брат-близнец! У него вполне могла бы быть фамилия Климов.

— Не смейте нас сравнивать! — встает в полный рост и включается на полный режим Холодильник. — Вы ничего к нему не испытывали!

— Еще как испытывала! — бешусь я. — Я его презирала! За спесь! За эгоизм! За самоуверенность!

— Вы хотите сказать, что презираете меня? — вдруг тихо спрашивает Холодильник. — Ну же… Скажите… Вы же считаете себя кристально честным человеком, госпожа Симонова-Райская.

Я молчу, сверля его, надеюсь, грозным взглядом невинно обиженной женщины. Молчу минуту, две…

— Нет. Я вас не презираю, — сдаюсь я, растерянно глядя на то, как ослабляет напряженные плечи Холодильник. — Для вас целый букет чувств!