Триумф поражения
Шрифт:
— Я и забыл, что ты культуролог, — улыбается мне Холодильник. — Что? Всему этому найдется стройное научное объяснение?
— Не научное. Историко-культурное, — важно отвечаю я и настойчиво забираю свою руку. — Я тебе покажу.
Услышав "тебе", Холодильник не сопротивляется и отпускает. И я, для пущей важности, начинаю небольшой лекторий, сопровождаемый активной жестикуляцией. Только бы не брал меня за руку…
— Утром, встречая солнце на востоке, славяне вставали к нему лицом. Что оказывалось
— Юг? — играет роль добросовестного ученика Александр Юрьевич.
— Молодец! — хвалю я. — Да. Черный юг. А слева? (машу левой рукой)
— Неужели север? — с сомнением спрашивает Холодильник.
— Естественно! Белый север! — подтверждаю я версию Холодильника. — Поэтому правая половина человека считалась черной, а левая белой. И если вспомнить, что правая сторона у славян мужская, а левая женская, то понятно, почему правой рукой отдают, а левой принимают. Тебе это понятно?
— Понятно, — кивает Холодильник, придурковато улыбаясь, хватает мои руки и целует их по очереди. — Это правая. Это левая. Правильно?
— Правильно, — с трудом унимаю взбесившиеся мурашки, загоняя их под длинные рукава платья. — Только у наших предков таких слов не было. Левая рука называлась "сорока", а правая "ворона".
— Руки назвали именами птиц? — Холодильник искренне удивлен. — Не знал.
— Нет! — смеюсь я, испытывая настоящее удовольствие от этого ничего не значащего разговора. — Наоборот! Птиц назвали как руки.
— Ворона черная, а сорока белая? — Холодильник серьезно поражен сделанным лингвистическим открытием. — Кашу варили не птицы, а мамины руки?
— Конечно! — хихикаю я. — Детки вовсе не детки, а пальчики!
— Пальчики? — шепчет Холодильник и берет теплыми губами мой мизинец, сводя с ума только что успокоившиеся мурашки.
— Это негигиенично! — восклицаю я и тяну руку на себя.
Холодильник не отпускает мой мизинец и слегка прикусывает.
— Отпусти! — тихо прошу я.
Холодильник негромко рычит, как добрый, но всё-таки сторожевой пес, и отпускает мой палец.
— Приехали, Александр Юрьевич! — докладывает Евгений.
Ресторан "Бандерос" создает впечатление европейской респектабельности и американской роскоши. Черное стекло и белый мрамор.
— Бандерос? — с насмешкой спрашиваю я.
— Распространенная монгольская фамилия, — услужливо объясняет Холодильник.
В холле ресторана нас встречает… Матвей.
— Милая! Какой неожиданный образ! — Матвей распахивает руки, словно хочет меня обнять. — Просто юная гимназистка! Как давно мы с вами не виделись! Вы стали еще прекраснее.
Кошу глаза на Холодильника, чтобы увидеть его реакцию. Он улыбается другу и протягивает руку для приветствия.
— Это ресторан монгольской кухни, Матвей? — лукаво спрашиваю я, но
— Лучший из ресторанов монгольской кухни! — пафосно восклицает Матвей. — Если будет возможность сравнить, то вы в этом убедитесь!
— Чем же тебе нравится кухня Монголии? — интересуется Холодильник, когда мы садимся за маленький столик в углу большого, почти пустого зала.
— Простотой и легкостью! — дипломатично улыбаюсь я.
— Легкостью? Монгольская? — недоверчиво спрашивает Холодильник.
Официант, сопровождаемый Матвеем, катит столик на колесиках, уставленный блюдами.
— Традиционная монгольская кухня аутентична и весьма оригинальна, — склоняется в поклоне Матвей. — Как ресторатор, одобряю ваш выбор.
— С-спасибо! — растерянно благодарю я, с опаской глядя на многочисленные тарелки. — Вы тоже ее любите?
— Да просто обожаю! — картинно льстит мне Матвей. — Если в двух словах, то это много жира, мало специй и ничего сырого.
Нервно икаю. Холодильник и Матвей дружно и громко смеются.
— Разыгрываете? — тут же по-детски обижаюсь я.
— Нет, — Матвей кивает официанту и передо мной ставят огромную тарелку с блюдом из крупных кусков говядины, сладкого перца, моркови и широкой лапши.
— Цуйван! — церемонно представляет Матвей. — Зеленым луком посыпать?
Испуганно хлопаю ресницами.
— Почему такая порция огромная? Мне столько не съесть!
На таком количестве пищи я могла бы продержаться дня три, а то и неделю.
— Могу поменять на буузы, — услужливо предлагает Матвей, и передо мной ставят тарелку с гигантскими мантами. — Основа рецепта — жирная говядина.
— Жирная? — переспрашиваю я, не зная, что делать: смеяться или сбегать.
— Можно вместо буузов выбрать позы. Они с телятиной, — под доходчивый комментарий Матвея на столе появляется третья тарелка. На ней тоже манты, но размером поменьше.
— Хорошо, — бурчу я. — Сдаюсь. Я неудачно пошутила.
Холодильник снова смеется и, взяв мои руки, целует сначала правую, потом левую ладонь. Матвей замирает, глядя на эту картину, словно не верит своим глазам.
— Милая! Вы меня удивили! — Матвей даже прицокивает языком. — Вы сдались ему на милость?!
Его слова меня смущают и расстраивают.
— Нина никогда не сдается! — подмигивает мне Холодильник. — Поэтому и находится в осаде, долгой и изнурительной.
— А вот мои методы осады не сработали, — грустно разводит руками Матвей. — Может, ты какое секретное слово знаешь?
— Пока только подбираю, — отвечает Холодильник Матвею. — Это так же сложно, как подобрать код к чужому банковскому сейфу.
— Счастливчик! — вздыхает Матвей и говорит мне. — Милая! Если он вас хоть раз обидит…