Триумф поражения
Шрифт:
— А была бы со мной, — иронизирует Сергей, — их у тебя было бы с десяток. Ходила бы по городу, как поп-звезда!
Придурок! Хватило бы ума сделать комплимент, сказал бы, что снял бы любую охрану…
— Придумаем что-нибудь! Не трусь! — веселью Сергея нет предела.
— Ты недооцениваешь Климова, — презрительно констатирую я. — Нам даже парой слов сложно будет перекинуться, не то что поговорить целых пять минут!
— Это ты его переоцениваешь, дорогая Нинуш! — всё веселье мгновенно заканчивается, теперь Сергей зол и раздражен. — Я вполне способен управлять ситуацией!
— Хорошо, —
Без предупреждения кладу трубку.
— Я тут подумала… — лениво говорю я дрожащим голосом, перезванивая Холодильнику. — Я никогда не была на гарден-вечеринках. На дачи к друзьям, конечно, ездила, только это называлось гулянкой, а иногда, в студенческие годы, даже… пьянкой.
Холодильник смеется, и его смех меня успокаивает так же сильно, как до этого сильно бесил смех Сергея:
— Сокольский будет рад! — подтверждает Холодильник. — В девять я за тобой заеду.
— Прямо там, на вечеринке? — Ленка не верит своим ушам. — Ты когда приедешь, Нинка, сразу выбери самую красивую елочку, ну или что там у него вокруг коттеджа или ресторана растет… Не важно… Сосенку, березку. Нет! Там, наверное, точно есть туя! Давай, выбирай тую!
— Зачем тую? — туплю я.
— Чтобы тебя под ней вместе с твои Сергеем и прикопали! — бьется в экран Ленка. — Хотя… Ты фильмы про итальянскую мафию смотрела? Те, где ноги в тазик с цементом, — и в речку!
— Ты чего раздухарилась? — недоумеваю я. — Он это место выбрал, значит, придется там и разговаривать… как-нибудь…
— Делай, что хочешь! — сдается Ленка. — Чую, плохо всё закончится… Для всех! Вместо твоего фотопозора выйдет криминальная хроника.
— Не каркай! — сержусь я. — Еще наряд выдумывать!
— Брючный костюм или что-то наподобие! — тут же предлагает загоревшаяся идеей Ленка. — Поздний вечер, сад — прохладно. И сверху что-нибудь тепленькое…
— Не хочу я тепленькое, — сопротивляюсь я.
— Правильно! — фыркает Ленка. — У тебя сразу два мужика — согреют!
— Лена! — предупреждающе говорю я.
— Ладно-ладно! — грустно смеется она. — Везу!
— Это… Это очень ярко… — отказываюсь я, когда к семи часам вечера Ленка привозит мне красный трикотажный костюм, состоящий из двубортного жакета и юбки-брюки.
— Это сильный аргумент в любом разговоре и споре! — убеждает меня Ленка. — С женщиной в красном никто не связывается! Сюда твои молочно-кремовые туфли на трапециевидном каблуке подойдут лучше всего.
— Под этот жакет ничего не наденешь! — возмущаюсь я.
— Как это ничего? — удивляется Ленка. — Нет, конечно, если ты голышом хочешь…
— Лена! — предупреждаю снова.
— А мое красное белье? Моя новиночка? — почти стонет Ленка, доставая красное бюстье.
— А что тогда на голове? — всё еще сомневаюсь я.
— Ничего сложного, — быстро отвечает Ленка. — Всё-таки садовая вечеринка!
— Ого! — встречает меня в холле Холодильник, одетый в демократичный мягкий костюм цвета мокрого асфальта и белую футболку под пиджаком. — Такое впечатление, что ты собралась на войну! Это очень круто!
— Не на войну, так, на садовую прогулку, — отвечаю я, крутанув высоким хвостом.
— Зато я тебя теперь ни в толпе,
Гарден-вечеринку Матвей организовал в своем загородном клубе-ресторане "Охотник". Будет человек сорок-пятьдесят. Самых близких.
Всё это сообщает мне Холодильник, пока мы добираемся до "Охотника". Сорок-пятьдесят близких… Мне со всей родней столько не собрать.
На открытом пространстве, на самом берегу искусственного озера, я вижу сколоченную из грубой древесины огромную веранду с несколькими десятками столов, покрытых крафт-бумагой. В подвешенных к потолку веранды за горлышко на тонкой бечевке прозрачных бутылках, подобных тем, в которых в моем раннем детстве продавали кефир, по одной розе, розы самых разнообразных цветов. В центре каждого стола поднос с разноцветными и разновысокими толстыми свечами. Инструментальный квартет играет легкую музыку. Гостей еще немного. Мы приехали без опоздания.
— Вы просто вамп! — шутит Матвей, любуясь моим видом. Матвей встретил нас лично и теперь провожает к дальнему столику. — Вот! Здесь будет удобно. И все гости как на ладони, и мест за столом только три. И третьим буду я!
Благодарно улыбаюсь Матвею, и он добавляет:
— Как хозяин, я буду часто отлучаться. Значит, поболтаете наедине.
В этот момент, скорее всего, цвет моего лица совершенно совпал с цветом моего наряда. Но проверить не могу — не доставать же зеркальце.
— Не могу на тебя налюбоваться, — сознается Холодильник, когда мы остаемся одни, Матвей уходит встречать гостей. — Тебе очень идет этот агрессивный цвет.
— Никакой он не агрессивный, — не соглашаюсь я, растерявшись от того, что комплимент доставил мне удовольствие. — Просто ты своим дресс-кодом не дал мне возможности блеснуть большей частью нарядов.
— Я отработаю этот свой промах, — обещает мне Холодильник, беря с подноса официанта два бокала шампанского.
Больше двух часов мы беседуем обо всем и ни о чем, время от времени с интересом наблюдая за программой самой вечеринки. Оказалось, что ее тематика музыкально-гастрономическая. Матвей Сокольский собирается кардинально менять и основное меню ресторана, и его культурную концепцию. И это презентация нового подхода. Постепенно втягиваюсь в неспешный разговор с Холодильником и изредка подсаживающимся к нам Матвеем. С удовольствием слушаю живую музыку и… жду. Жду Сергея.
Родин появляется в компании Светланы с большим опозданием. Светлана тоже в брючном костюме. Он черный и очень идет ей, яркой блондинке с асимметричной прической. Если я, надев красный костюм, едва тронула губы бесцветным блеском, то Светлана сделала на своих губах акцент: они алые и очень выразительные.
Стол Сергея и Светланы в противоположном конце веранды. Им приходится подсесть в компанию к уже сидящим за стол на шестерых. Пока Светлана улыбается и здоровается, Сергей, еще не сев на свое место, уже находит глазами меня и здоровается издалека. Делаю вид, что не замечаю его, мазнув взглядом по столику и переведя его на бутылки с розами. Холодильник, как радар ПВО, тут же перехватывает мой взгляд и обшаривает веранду в поисках моей цели. Так… Значит, будет трудно…