Триумф поражения
Шрифт:
— Разве ты справилась? — Холодильник чудо как терпелив и нежен. — Не появись мы с Матвеем, этот… друг студенческой юности тебя бы изнасиловал!
— Он бы не посмел! — возражаю я, сглатывая слюну.
— Как не посмел тогда? — Холодильник возвращается ко мне.
— Ты знаешь! — упрекаю я и краснею. — Маячок в сумочке, прослушка в телефоне — это твои показатели доверия?
— Это мои средства защиты тебя от тебя! — Холодильник по-прежнему не груб, но настойчив.
— Это моя личная жизнь! — завожусь я. — Ты не смел
— Никто не покушается на все твои секреты и всю твою личную жизнь! — Холодильник подходит совсем близко. — Всё это у тебя ровно сутки.
— После пати? — догадываюсь я.
— После пати, — подтверждает Холодильник.
— Что ты сделал с Сергеем? — испуганно спрашиваю я.
— А что я мог с ним сделать? — Холодильник равнодушно пожимает плечами. — Он жив. И даже здоров.
— Вы его не били? — настаиваю я на ответе. — Он не подаст на тебя в полицию?
— Мы его не били, — усмехается Холодильник. — Он, правда, налетел на дверь гаража, но это виновато плохое освещение, а не мы…
— Он пообещал что-то насчет фотографий? — с надеждой спрашиваю я.
— Нет! — Холодильник смотрит мне прямо в глаза. — Он пообещал распространить их везде, где сможет.
Я знала это. Предчувствовала. Серьезно избить Сергея, чтобы напугать его, было бы непростительной ошибкой. Там какой-то очень крутой отец, возможно, именно поэтому нам с ним не справиться.
— Надо опровергать информацию о нашей свадьбе! — настаиваю я, нервно кутаясь в плед.
— Только если ты сама откажешься от меня! — Холодильник резко поднимает меня, спеленатую пледом, со скамьи и прижимает к себе. — Забудь эту историю. Завтра она закончится, как будто и не было.
— Как? — не верю я, чувствуя себя беспомощной в его объятиях. — Что ты можешь сделать?
— Завтра ты сможешь узнать во всех подробностях, — обещает Холодильник, едва прикасаясь губами к уголкам моих губ, но не целуя.
Я снова отчетливо понимаю, что он давно принял решение, что не поцелует меня в губы, пока я сама этого не сделаю.
— Я другое должен спросить, как пообещал деду, — Холодильник садится на скамью со мной на руках. — Нина! Ответь, пожалуйста, прямо сейчас. Не завтра, не через месяц, а прямо сейчас. Ты останешься моей невестой? Ты выйдешь за меня замуж? Ты хоть немного хочешь этого?
Мне кажется, что клаустрофобия моя усиливается, превращая плед-пеленку в ненавистно замкнутое пространство. Я дергаюсь, и Холодильник меня отпускает. Освободившись от пледа, как от кокона, я встаю.
— Ты сможешь не контролировать каждый мой шаг и не ревновать меня постоянно? — слишком резко спрашиваю я.
Холодильник морщится и аккуратно отвечает:
— Я буду стараться.
— Ты не сможешь! — возражаю я. — Я тебя иногда боюсь…
— Я никогда не причиню тебе вреда! — убежденно говорит он.
— Этого мало! — кричу я. — Мало! И почему ты так в этом уверен?!
— Потому
— Тогда опусти… — шепчу я, отчетливо вспомнив, как Сергей говорил мне о своей любви, которая не помешала ему сделать то, что он сделал и еще собирается сделать…
Холодильник бледнеет, сжимая кулаки, долго смотрит на меня прожигающим черным взглядом, потом кивает и говорит спокойно и как-то безжизненно:
— Хорошо. Ты свободна.
В дом мы возвращаемся порознь. Сначала я, замерзшая и нервно возбужденная, через полчаса Холодильник, усталый и чужой. Всё это время я сижу у теплой печки, и мы с дедом просто молчим.
— Я поехал, дед! — прощается Холодильник.
Самый старший Климов выходит провожать самого младшего.
— Я был за тебя, внук!
— Я знаю, дед!
— Она одумается, внук.
— Она меня не любит, дед…
Подхожу к окну и смотрю на то, как Холодильник жмет руку деду, и понимаю, что люблю его…
Потом вижу, как Холодильник подходит к уличному рукомойнику и, набрав щедрую горсть холодной воды, умывается… раз… другой, и понимаю, что люблю его…
Потом, наблюдаю, как он, словно большой пес, отряхивается, и понимаю, что люблю его…
Холодильник открывает дверцу автомобиля, и я срываюсь с места, выбегая на улицу в "носочках" Ильича.
— Саша! — кричу я без голоса, который кончается, словно исчерпан лимит на сегодня, и я хриплю снова. — Саша!
Он замирает, держа одной рукой открытую дверь и глядя на меня спокойно, равнодушно, по-деловому. Дед вскидывает брови, в его карих глазах мелькает огонек радости и надежды, которого нет в глазах у внука.
Хочу подбежать, но вместо этого медленно подхожу к Саше, который сосредоточил свой пустой взгляд на моих "носочках".
— Да, Нина? — вежливо обращается ко мне Саша. — Ты что-то забыла?
— Да! — смело говорю я, хотя сердце колотится по-воробьиному часто-часто. — Я забыла тебе сказать, что я тоже тебя люблю.
Саша слегка наклоняет голову набок и молчит, только рука его, придерживающая переднюю дверь автомобиля, заметно вздрагивает. Он ничего мне не отвечает и даже не протягивает навстречу руки. Вот вообще ничего не делает!
Подхожу сама. Настойчиво беру обе его руки и кладу себе на талию. Потом обнимаю Сашу за шею и тянусь к его губам своими губами. Не робко, не застенчиво, а настырно. Как только мои губы касаются его губ, Саша вздрагивает всем телом и резко, болезненным кольцом сжимает свои руки на моей талии. Губы его захватывают мои, лишая дыхания. Мы целуемся как влюбленные, которые были надолго разлучены и уже не надеялись встретиться. И встреча это не навсегда, не надолго. Сейчас нас снова разлучат… Я слегка отстраняюсь, чтобы вдохнуть немного воздуха, Саша дает мне на это не более секунды, снова целуя меня, как будто последний в жизни раз.