Тривейн
Шрифт:
Боннер въехал в открытые настежь железные ворота больницы. Часы на щитке автомобиля показывали девять тридцать пять. Никаких машин у больницы не было. Два светящихся знака указывали место парковки – сбоку от здания. Но Боннер туда не поехал. Вместо этого он свернул направо – так, чтобы другие машины могли проехать, и, въехав на газон, остановился.
Валил густой мокрый снег. Выйдя из машины, Боннер какое-то время постоял, ожидая, что к нему подойдут парни из «1600». Предстоящая встреча со спецслужбой его нисколько
Однако никто к нему не вышел. Странно... Боннер хорошо знал жесткие инструкции службы «1600». На таких вот объектах один из сотрудников обязан находиться снаружи, у ворот, а второй – внутри; они должны держать связь по радио. В «1600» народ опытный, а нарушить инструкции разрешается только при крайней необходимости.
Полагая, что за ним обязательно кто-то наблюдает, не выходя на контакт, майор медленно обошел машину и негромко сказал:
– Здесь майор Пол Боннер из министерства обороны... «1600», пожалуйста, ответьте... Повторяю...
Ничего. Тишина, темнота, все так же падает снег.
Сунув руку под пиджак, Боннер вытащил свой «гражданский» пистолет – короткий ствол, сорок четвертый калибр. Быстрым шагом поспешил к входной двери, совершенно не представляя, что его ожидает внутри. Ко всему прочему, он был в форме, что в этой непредвиденной ситуации может сыграть роль детонатора и уж в любом случае – мишени. Он решил спрятать оружие и сунул руку в карман куртки, продолжая держать палец на спусковом крючке. В случае чего он откроет огонь, не вынимая из кармана руки.
Повернув массивную медную ручку, майор неслышно отворил дверь и увидел сидевшую прямо напротив входа дежурную сестру с милым, интеллигентным лицом. Склонившись над столом, она что-то читала. Все было спокойно. Подойдя к сестре, майор мягко сказал:
– Меня зовут Пол Боннер, мисс... Насколько мне известно, в вашей больнице находится миссис Тривейн...
– Да, подполковник!
– Майор, если угодно.
– Никогда не могла разобраться в этих нашивках, – вставая с кресла, заметила сестра.
– Я и сам не всегда могу разобраться, когда вижу перед собой, например, морских офицеров! Никого...
– Миссис Тривейн действительно наш пациент. Она ожидает вас? Вы приехали не в приемные часы, майор.
– Вообще-то я приехал, чтобы повидать мистера Тривейна... Мне сказали, он здесь!
– Боюсь, что вы опоздали: он уехал час назад.
– Вот как? В таком случае, могу я поговорить с водителем миссис Тривейн? Возможно, мистер Тривейн оставил ему и секретарю какие-то, распоряжения...
– Да, конечно, – улыбнулась сестра. – Наши пациенты – люди серьезные. Как правило, с ними всегда находятся их помощники или охрана. Наверное, вы имеете в виду тех двух парней, что приехали вместе с миссис Тривейн? Славные ребята.
– Именно
– Вам решительно не везет, майор, – снова улыбнулась сестра. – Они уехали еще раньше мистера Тривейна!
– А они сказали куда? Мне необходимо срочно увидеться с ними!
– Нет... Кто-то позвонил мистеру Кэллахену, который обычно находится в коридоре... Около половины восьмого. Он сказал, что они проведут ночь вне больницы. По-моему, он был очень рад...
– А кто позвонил? То есть, я хочу сказать, не знаете ли вы откуда? – спросил Боннер, пытаясь скрыть тревогу. Впрочем, это плохо ему удавалось.
– Хотите, я справлюсь на коммутаторе? – спросила сестра, от которой не укрылось состояние майора.
– Да, конечно!
Девушка быстро направилась к белой двери, находившейся справа от ее столика. Краем глаза Боннер увидел пульт и сидевшую перед ним женщину средних лет. Как все-таки частные больницы отличаются от других: даже коммутаторы спрятаны от посторонних. Никаких казенных стеклянных стен и бездушных роботов за ними, монотонно выкликающих фамилии пациентов и названия процедур... Мирная, почти домашняя атмосфера, забота и элегантность...
– Звонили издалека, – проговорила, вернувшись, сестра, – из Вашингтона... Просили лично мистера Кэллахена...
– И затем он уехал? – Беспокойство Боннера переросло в откровенный страх. Причин было много, самых разных. Должно быть какое-то этому объяснение!
– Да, конечно, – подтвердила сестра. – Может, вам нужен телефон, майор?
– Очень! – с облегчением воскликнул Боннер. – Благодарю!
– У нас есть телефон в приемном покое. Сюда, пожалуйста. – Она показала на открытую дверь, через холл. – Там у окна столик. И скажите оператору, чтобы прислал счет в комнату 2-12... Вам никто не помешает.
– Спасибо, вы очень добры! – еще раз поблагодарил Боннер.
«Приемный покой» оказался уютной, уединенной комнатой с ковром на полу. И снова майор подумал, насколько она отличается от таких же, но в казенных больницах – безликих, холодных, с выстроенными, словно на парад, пластиковыми кушетками.
Пол назвал номер в Вашингтоне оператору, и спецслужба «1600» ответила практически сразу.
– Это снова майор Боннер. Это...
– Да, майор, все правильно, это 4-12.-. Что у вас? Вы на месте?
– Да, я звоню из Дариена. Что случилось?
– Где случилось?
– Здесь, в Дариене. Кто отпустил людей?
– Отпустил? О чем вы говорите?
– Кто-то отпустил людей около половины седьмого! Почему?
– Никто никого не отпускал, Боннер! О чем, черт побери, вы говорите?
– Но здесь нет людей из безопасности!
– Поищите, майор! Они должны быть! Может, им просто не хочется, чтобы вы их видели?..
– Я же говорю вам, их пет! Они уехали! Знаете сотрудника по имени Кэллахен?