Трое в Песках
Шрифт:
Внезапно гранитная стена дрогнула. Кривая трещина как ящерица пробежала сверху донизу. Из щели пахнуло уже не теплом — жаром. Щель увеличилась, края медленно пошли друг от друга. Из темноты донесся тяжелый вздох.
Невры переглянулись, Мрак вытащил секиру. Черный зев перестал расширяться, из глубины пахнуло нечистым теплом, запахами пота и грязи. Снова вздох, загрохотали камни. Кони тревожно прядали ушами.
Мрак оттеснил друзей, развернул коня.
— Эй, кто там?
Послышались тяжелые шаги, в тени что-то появилось — массивное, в два человеческих роста. Неизвестный остановился в тени.
— Лю… ди… — проревел велет. — Лю… ди…
— Люди, — крикнул Мрак, удерживая испуганного коня. — А ты кто?
— Люди, — повторил велет. — Такие… махонькие.
— Ты не видел других! — гаркнул Мрак.
— Меня зо…вут Таран.
Мрак оглянулся на спутников, но даже Олег покачал головой.
— Видать, ты в свое время начадил, — предположил Мрак уважительно. — А за что тебя в камень?
Велет наконец убрал ладонь от глаз. У него были выступающие надбровные дуги, низкий лоб и тяжелая нижняя челюсть. Уши торчком, а глаза были посажены так близко друг к другу, что Мрак выбил бы их одним пальцем.
— За яблоко, — рыкнул велет. Широкое лицо налилось дурной кровью, глаза потемнели. — Я всегда дрался с богами… бивал часто… но взяли сонного! Теперь скала раскрывается раз в сто лет, чтобы видел белый свет, мучился…
— Раз в сто лет? — ахнул Олег с жалостью.
— Раньше в тыщу, — угрюмо сообщил велет. — Потом через каждые полтыщи… теперь уже раз в сто… Когда каждый день, я выйду!
Мрак смерил взглядом гигантскую фигуру, от которой веяло несокрушимой мощью.
— Ты, никак, бессмертен?
Велет удивился:
— Конечно! А как же иначе? И неуязвим к тому же. Боги страшились меня, я их гонял, как зайцев. Меня породила сама Апия, мать-сыра земля. Нас было двенадцатеро… А мы, сыны земли, всегда были сильнее богов, сынов неба…
— А где остальные одиннадцать? — спросил Мрак.
Велет зарычал, в непонятной ярости шагнул вперед. Огромные, как стволы деревьев, руки потянулись к Мраку. Едва ступня пересекла границу света и тени, стены затрещали, пошли смыкаться. Велет страшно закричал, уперся в надвигающиеся камни. Руки дрожали от напряжения. Мрак с ужасом увидел, что кулаки вминаются в гранитные плиты как в сырую глину, но внезапно руки согнулись в локтях, горы сдвинулись и уперлись в широкие, как коромысло, плечи. Снова велет побагровел, глаза лезли на лоб. Камни трещали, вдруг воздух с шумом вырвался из мощной груди. Раздался страшный нечеловеческий крик, брызнула кровь. Камни коснулись друг друга, замерли, трещина исчезла. На ее месте вздулся безобразный рубец.
Мрак тронул коня, бросил через плечо:
— Но заноза еще там!.. Как он сказал, раз в сто лет нарывает?
— Камень, — ответил Олег, пожав плечами. — Они живут медленнее. Но когда-то этот гной выйдет наружу.
Мрак на ходу шумно поскреб в затылке, скривился:
— Будет нашим правнукам работенка!.. Справятся ли?
Олег подумал, ответил тихо:
— Смотря какое потомство оставим.
В долгом молчании ехали, каждый погруженный в свои думы. Таргитай достал дудочку, печальная песенка начала
Ехали до полудня, кони притомились, а Мрак придержал коня, сказал Олегу беспокойно:
— Что-то здесь нечисто.
— Что?
— Полдня едем и — ничего. Тихо.
В том же напряженном молчании проехали еще версты две. Когда проезжали мимо зарослей, — ближе чем на десять саженей Мрак не приближался, даже огибал такие места, — выскочили пять оборванцев с пиками, топорами, ножами.
— Деньги или жизни!
Мрак с облегчением перевел дух, потянулся за секирой.
— Уф, от сердца отлегло! И тут, как у людей.
Он поднял коня на дыбы. Измученный Таргитай, он всегда был измучен, как только слезал с печи, крикнул слабо:
— Деньги или жизни?.. Погодите, разбойнички! Нам надо подумать. Не прогадать бы…
Лиска выхватила меч, пришпорила коня. Олег с неодобрением смотрел обоим вслед. Оборванцам достаточно показать обнаженное оружие, разбегутся. Ни ума, ни славы побить таких жалких.
Олег и Таргитай миновали схватку, пусть дерутся без них. Мрак орал яростно, что двое в драку, а другие двое — в то место, где спина называется по-другому, тут и без сопливых скользко, сами разберутся…
Рев оборотня перемежался ударами: иногда звонкими, иногда — хрястом, от которого мороз продирал Олега, а Таргитай морщился, щупал, как талисман, дудочку. Кони прядали ушами, но не оглядывались — насмотрелись.
Мрак и Лиска догнали их нескоро, долго ехали бок о бок, перемывали подробности безобразной драки, похохатывали. У них начало появляться нечто общее. Олег косился угрюмо. Для него в облике Лиски проступило что-то неприятное, даже звериное. Молодая девушка не должна так легко хвататься за оружие!
Жилья за весь день не встретили. Таргитай начал ныть, что придется спать аки псам, прямо на земле. У хорошего хозяина даже псы имеют конуры, это Мраку все нипочем, он волк, волчара, а им с волхвом надобны мягкие постели. Одному для волхования и прочего, а другому — для песнескладывания.
— Размечтался, — сказал Мрак грубо. — Для чего прочего?
— Ну, — замялся Таргитай, он бросал быстрые осторожные взгляды на рыжую, у которой чересчур близко быстрый меч. — Для кудесничества, акудничества, бормотания, гагаканья, плясок…
— Плясок? В постели?
— Ну, ты же знаешь этих волхвов! Прибитые какие-то.
— Эт верно. Как и дудошники. Только мы с конем нормальные люди, а у вас и кони улиточные.
Миршавенький конек с унылой мордой бежал под ним легкой грунью. Остальные кони едва поспевали рысью. Когда же Мрак пускал своего в рысь, за ним едва поспевали галопом. Лишь однажды конь Мрака пошел полным скоком, не самым лихим, остальные держались вровень с дюжину саженей, затем, в хрипе и пене, отстали. Когда виднелись сзади не крупнее ворон, восхищенный Мрак остановил своего двужильного. Тот не засапался, оставался сухим, даже сонный вид не стряхнул. Чем больше бабу бьешь, вспомнил Мрак, тем борщ вкуснее. А чем дольше бьешь конюшника, тем лучше даст коня.