Трое в Таиланде, не считая собак
Шрифт:
— Друзья, хочу напомнить вам две вещи…
— Миша, ты напоминаешь нам только одну вещь, и эта вещь — аэростат.
— Очень смешно, Серёжа. Твои слова будут мне путеводной звездой в дальнейшей жизни. Так вот, возвращаясь ко вчерашнему разговору. Мне надоело трястись в этих пикапах-скотовозах, я хочу пересесть на мопед, к чему призываю и вас.
Но Лаптев, очевидно, решил посвятить день въедливости и снова влез с комментарием:
— Давай сразу определимся с терминологией, чтобы не было путаницы. На то, что ты называешь «мопеды», в миру говорят «скутеры», а здесь так
— Не надо мне забивать баки своими байками, мы будем говорить «мопеды», и точка! Сейчас я спрошу у Ваньки, есть ли у него пара-тройка железных коней для нас. — И он вежливо заорал на всю террасу: — Эй! Санчасть, можно тебя на секунду?
Ванчай приблизился к нам с опаской. Я бы даже сказал, бочком приблизился.
— Миша, вот ду ю вонт?
— Ай вонт мопед. Три мопед.
— Три мопед? Вот из зе мопед?
Миша повторил слово «мопед» ещё семь или восемь раз, с разными интонациями. Но таец смотрел на русского туриста, искренне не понимая, чего он хочет. Макаров упорствовал, не желая использовать синонимы слова «мопед». Спустя минуту он вздохнул и вновь обратился к языку жестов: Миша оседлал стул задом наперёд, положил подбородок на спинку, высунул язык и взревел. Туземец уставился на него с испугом.
— He wants а bike [13] . — Том и Клэр появились как нельзя вовремя. Преспокойно расшифровав мотопантомиму Макарова, они прошли к своему столику и чинно уселись.
— Я сейчас ходить и смотреть, а вы ждать и сидеть, — радостно произнёс Ванчай на ломаном английском и удалился посоветоваться с Нари.
Смакуя свой лицедейский триумф, Михаил с довольным видом уселся на прежнее место, зацепился ногой за стол и принялся раскачиваться на стуле. При этом он ковырялся зубочисткой в очевидном для неё месте и наслаждался театральной паузой.
13
He wants а bike. — Он хочет мопед.
— В Таиланде на байках разбивается тридцать туристов в год! — буркнул Лаптев и уткнулся в овсянку. Но это высказывание отскочило от настроения Макарова, как вишнёвая косточка от БТРа.
— Серёжа, столько же человек в год тонет в море по обкурке. Ты и так и так в группе риска!
— Не надо этих намёков! Я себя контролирую! — ответил Сергей, при этом его ложка плавно сползла в овсянку. Форма тайских ложек прекрасно подходит для того, чтобы тихонько погружаться в еду, как субмарины погружаются в студёное море в патриотических фильмах.
— «Контролирую». Ты после своей дури становишься несдержанным, как понос у шестимесячного! Вот сегодня, на пляже!..
— А что на пляже?!
— Когда видишь что-то интересное, не надо орать «сиськи» и тыкать пальцем! Достаточно интеллигентно сказать «топлес» и показать глазами.
— Что ж я, по-твоему, топлес от сисек не отличаю? — пробубнил Лаптев, шаря пальцами в своей тарелке в поисках ложки.
Я наслаждался омлетом и кофе, ожидая, когда утихнет спор. Но он и не думал утихать. Макаров, балансируя на задних ножках стула, продолжал давить свою линию:
— Для разнообразия сделаешь себе разгрузочный
— А может, я не хочу на мопедах? Я хочу общаться с природой!
— Серёжа, а ты природу спросил, хочет ли она общаться с тобой? Ты же заплутаешь в трёх соснах!
— Здесь не растут сосны! Кроме того, я прекрасно ориентируюсь на местности!
— Ага, как в тот раз, когда вы с дружками сначала читали Кастанеду, а потом нажрались грибов и голыми бегали по лесу?
— Это была эзотерическая практика.
— Это была практика для бойцов МЧС, которые искали вас три дня!
Макаров залился смехом, отчего всё его тело легонько затряслось. Как будет понятно впоследствии, это было роковой ошибкой: нога, которой он удерживался за стол, соскользнула.
Дальнейшие события стоит описать особо. Для начала Миша выпучил глаза. Потом принялся размахивать руками, как человек, который плывёт на спине и отмахивается от пчёл одновременно. Во время одного из взмахов его барсетка, эффектно блеснув замками, улетела по замысловатой траектории в неизвестность. Вследствие этого хрупкий баланс был нарушен, и тело Михаила Матвеевича с грохотом соприкоснулось с кафельным полом. Особенно удался удар головы господина Макарова о гостеприимный таиландский пол. Раздался чистый вибрирующий звук, какой раздаётся в шаолиньских монастырях при ударе бревном о колокол.
Мы бросились к другу. Макарова это не впечатлило, он не шевелился.
— Что-то он мне не нравится, и не дышит совсем, — начал причитать Лаптев.
— Так сделай ему искусственное дыхание.
— Ну, он же не утонул?
Веки Макарова затрепетали.
— Миша, ты в порядке? — спросил я.
— Я далеко не в порядке… Где барсетка?
Мы огляделись. Барсетка Михаила угодила аккурат в руки Ванчая, который возвращался к нам с ответом.
— Она у Ванечки.
— Стоит мне на секунду отключиться, как вы тут же начинаете разбазаривать моё имущество!
— Миша, не говори ерунды, она вылетела у тебя из рук, когда ты изображал Валдиса Пельша в «Угадай мелодию».
— Боже, как болит голова. Как будто бухал вчера, — Миша приподнялся на локте и потрогал затылок.
— Так оно и было.
— Я помню, что было! Мозг не повреждён! Может, вы подымете меня? Или мне так и лежать до скончания визы?
Когда мы водрузили Мишу на место, к нам осмелился приблизиться Ванчай. Он молча поставил на стол барсетку, рядом положил выпавший из неё потёртый презерватив Михаила, и поклонился. Всё это выглядело так ритуально, как будто таец вручил Макарову скипетр и державу. Воспользовавшись тишиной, Ванчай быстро затараторил на английском:
— Миша, байков у меня сейчас нет. Все уезжать, клиенты возить. Вы ехать на Хаад Рин, там мой брат, он вам даст. Вот визит-кард.
Ванчай протянул Мише визитку с надписью «BEST BEACH — BIKE RENT», рядом стояло мудрёное имя и координаты. Прочитав на наших лицах озабоченность, таец решил уточнить:
— На Тонг Сала — ехать налево, а на Хаад Рин — направо, понятно?
— Понятно. Спасибо, Санчасть, свободен, — выдохнул Макаров и принялся запихивать в барсетку свой резиновый талисман.