Трофей мажора
Шрифт:
Несусь по практически пустым коридорам, на задний двор школы.
Останавливаюсь, и даю себе вдоволь отдышаться. Здесь очень свежо и уютно. Вокруг школы распростертое зеленое поле, чуть дальше – футбольный стадион, и я направляюсь прямо к нему, ступая по влажной от утренней расы траве.
Погружаясь в себя, неспешно прогуливаюсь вдоль протянутой сетки, иногда останавливаюсь – задумчиво гляжу вдаль. Возможно, я уже пропустила начало урока, а может, – и больше половины. Время для меня сейчас остановилось. В какой-то момент, дождь начинает капать, обдавая мелкими ледяными каплями, и мне становится
Вновь и вновь прокручиваю в голове минувшие события.
Как, ну как я могла купиться? Как могла так очароваться этим парнем? И как мне все это забыть?
Я совершенно запуталась в себе. Оптимизм полностью меня покинул.
– Ты вся дрожишь, – Антон бесцеремонно обнимает меня со спины, гладит по плечам, и я, дернувшись от неожиданности, возвращаюсь в эту реальность. Убираю его руки, отхожу от него на несколько шагов и отрешенно замираю.
– Что тебе нужно?
– Ты замерзла, – он подходит, накидывает на меня свою куртку, но я отдаляюсь, отбегаю подальше. Он будто не понимает, что его прикосновения мне сейчас до боли неприятны. – Можешь заболеть.
Почему, ну почему он делает вид, что ничего не произошло? Словно, все это какая-то мелочь, не более…
Как много мне хочется ему высказать. Негодование рвется изнутри. Рвется наружу.
И мне не сдержаться:
– Ты… ты… тогда в игровой комнате, ты был горд, что выиграл этот спор. Ты был так рад и не скрывал, ты повез меня на вечеринку, чтобы показать Максу, что я повелась. Ты… ты… хвастался своим выигрышем, словно я какая-то… вещь… ты обидел меня! Унизил!
Он молча стоит, склонив голову на бок, и слушает. Руки в карманы засунул, выражение лица мерзко безразличное, как и обычно. Я вообще никогда не вижу от него нормальных эмоций, вечно эта застывшая маска скуки на лице.
– Но я и правда горд, и рад, что выиграл спор, – он надменно выгибает бровь – его извечная привычка. – Обычно для этого спор и затевается, чтобы выиграть, понимаешь?
– Но так нельзя!
– Почему?
– Я человек… ты спорил на мои чувства… это мерзко…
– Я не считаю это мерзким, – информирует он и беззаботно пожимает плечами. – И я тебя не унижал. Макс попросил привести тебя в его дом, чтобы окончательно убедиться, и я должен был забрать ключи от его байка. На этом все должно было закончиться, я не думал, что Макс так разойдется и даст послушать всем в комнате ту запись… и не думал, что Люба все, что происходило, выставит на всеобщее обозрение. Но не переживай, запись твоего признания удалена, я уже поговорил с Максом, никто больше не услышит. Обещаю. Никто не посмеет тебя тронуть. Варь, никто не пойдет против меня.
Обдумываю все, что он сказал.
– Тебе так нужен был байк Макса?
Он коротко посмеивается, оставляя этот вопрос без ответа. Понимаю почему. Я думаю, что тут все понятно. Он итак может купить себе этот чертов мотоцикл. С его деньгами, он может купить себе все, что угодно.
– Антон… каковы были условия спора?
– Твое признание в любви, – говорит он тихо то, что я и без того поняла.
– Полностью, расскажи полностью… пожалуйста… я хочу знать! Мне… нужно знать!
– Хмм… ну, часть ты слышала еще в
– Что за банда?
– Наш гоночный трек, все его участники – наша «Банда». Это… мы просто так называемся, еще с момента основания. По началу это все было вроде шутки, я хотел заработать немного денег, чтобы показать отцу свою самостоятельность, понимаешь? Мы с ним немного повздорили, и я сказал, что мне не нужны его денежные подачки и все такое, но потом это приобрело более глобальный масштаб. И мы с Максом действительно много заработали. К нам на заезд приезжают из разных городов, все что там происходит, все что ты видела, эти гонки, ставки – все это основал я. Макс вообще считает всех основных участников своей семьей, он стал жить этими гонками, и давно наровит забрать мое место. Хочет переделать на свой лад, но все подчиняются мне, а я – против.
Гляжу на него во все глаза, переваривая услышанное. Вот почему Макс так разозлился. Обалдеть, они только школу заканчивают, нам всем только исполнилось по восемнадцать, а они уже успели основать какой-то там бизнес и заработать. Не то, что у меня на уме – одни тесты по математике. Устало вздыхаю. И вроде, серьёзные ребята с одной стороны, а с другой – занимаются такой ерундой, спорят на девушек, какие-то мальчишеские игры устраивают. Все это не укладывается у меня в голове. Зачем такая жестокость?
– У тебя был шанс вчера извиниться передо мной, но ты ушел, почему?
Нервно сглатываю. Жду объяснений.
А в ответ глухая тишина.
– Антон, не хочешь извиниться сейчас?
– Нет.
Прикрываю глаза. Значит, он совсем не почувствовал ничего в ответ. Никакой взаимности. Ни-че-го. Я не нравлюсь ему. Это все была игра.
Я осознала это и ранее, но сейчас – убедилась окончательно.
Ненавижу его, но почему мне так больно и неприятно?
Я уверена, это все задетое эго, и ничего больше.
Я ненавижу, ненавижу, ненавижу…
Вдох, выдох.
– Но… как же так? Ты совсем не считаешь себя виноватым передо мной?
– В чем я виноват? – кидает в меня свирепый взгляд. – Ты сама влюбилась, сама – призналась. Я тебя не вынуждал, и не давил. Варь, – он делает шаг ближе, я – отступаю на шаг. – Я, разве, на тебя давил?
– Нет… но
– Но?
– Но ты меня обманул!
Вздыхает. Снова шаг ко мне. А я все также отступаю.
Двигаемся наравне.
– И как же?
– Что, как же?
Невесело усмехается.
– Что именно я тебе обещал? Почему ты чувствуешь себя обманутой?
Задумчиво смотрю на него, абсолютно не зная ответа на его вопрос.
Он ничего не обещал. Он даже целовать меня не стремился.
Но в голове всплывает одна из его фраз, вызвавшая тогда во мне ураган эмоций:
«Ты мне нравишься, неМалявка, а значит – ты будешь моей»
Это были пустые слова. Ничего не значащие.
– Все… что было… между нами…
Нет, я не могу напоминать про наш поцелуй.