Трофей мажора
Шрифт:
Антон: «Не плачь»
– В этот раз ты ошибся, чертов придурок! Я не стану больше по тебе плакать, – со смехом шепчу, глядя на экран телефона, но ничего ему не отвечаю. Игнорирую.
Итак, на чем я остановилась ранее, до этой дивной фантазии?
Настоящие друзья, если я смогу найти для них время, которого будет очень мало. Папа так много работает ради меня, и я планирую разгрузить его. Я много об этом думала, и решила – найду подработку. Давно пора было это сделать. Отцу бы нужно уже расслабиться, найти себе хорошую женщину,
А что насчет моей личной жизни?
Пфф… я больше никогда никому не смогу довериться.
Зачем мне парень? В будущем, заведу себе, как и положено, следуя слухам из интернета, семь кошек, или… восем… Да, вот завтра пойду в зоомагазин и выберу котенка. Маленького рыженького комочка. Буду заботиться о нем и любить. Решено – так и сделаю.
Снова укладываюсь на кровать, обернувшись одеялом до самого носа. Температура в доме странно скачет, что-то явно не так с отоплением. Глаза устало прикрываю и зеваю.
Но образ Антона все еще перед глазами. Ох, какой же это придурок все-таки красивый!
Бзссс….сссс… бум!
– Варь! Очнись!
Бсссссс….ссссс…. Шшш...ссс...
– Варяя!
Протягиваю ему кексик.
– Так что, насчет баскетбола, Ваше Величество? – интересуюсь я, присаживаясь в реверанс.
– Чего?!
– Сыграем, по-соседски? – и улыбаюсь дружелюбно.
Антон удивленно смотрит на меня, хлоп, хлоп, своими густыми ресницами.
– Варь… ты чего?
И ледышки его встревоженно искрят, а потом таять начинают.
Вода вокруг ледяная, на шаг отступаю – горячая, а я такая стою в мокрых носках с мышками, и стразы с ушек отваливаются и плывут, плывут… Это так странно. Вода поднимается, уже по горло мне.
– Варь, приди в себя!
– Я в себе, - наивно отвечаю, руками по воде разгребаю, которая уже в моей кровати. А он ко мне приближается, руку на лоб кладет.
– У тебя жар. Ты вся горишь.
– Ааа? – смаргиваю пелену перед глазами, головой верчу. Почему так шумно? Еще сильнее звук стал. Как будто ветер по комнате гуляет, и ветви внутри скребут. Свет включен – на улице темень. – Ты что?! Окно сломал?
Ошарашенно смотрю на валяющуюся на полу задвижку от окна, дверца которого со скрипом болтается на последнем издыхании.
– Сейчас починю, – глухо отзывается Антон, по шкафам моим активно шныряя. – Где градусник?
– Там, – на полку пальцем показываю, где аптечка лежит. – Ты зачем ко мне среди ночи залез? Придурок! Окно сломал! Утром бы в дверь постучал – я бы открыла!
– Я стучал, – говорит он, пихая мне подмышку градусник, и от его прохладного прикосновения к разгоряченной коже я робею. – Ты уже сутки валяешься, свет не включаешь.
– Что? Я утром в школу собиралась.
– Какая школа? Уже суббота.
– Что? – растерянно смотрю на него, пока он в одеяло меня сильнее закутывает и подушку мне
Телефон беру, а на экране высвечивается пятнадцать пропущенных. Суббота уже. Ночь. Антон окно захлопывает, подпирает раму книгами, чтобы не открывалось.
. – Я починю, – вновь оправдывается, глядя в мое возмущенное лицо. – Говорю же, ты уже сутки валяешься. Я звонил и стучал, испугался за тебя… кхм…
Испугался?
Я рот удивленно открываю, по одеялу рукой провожу – оно все мокрое, как и я сама. Он подходит ко мне, волосы влажные, упавшие на лицо, заботливо убирает. Смотрю на него во все глаза.
– Пойду чайник поставлю, – говорит Антон…
Глава 37
– Пойду чайник поставлю, – говорит Антон, и выходит из комнаты.
Провожаю его ошеломленным взглядом. Он собирается позаботиться обо мне? Зачем это притворство, не понимаю…
Еще раз беру телефон, уверена – папа названивал, беспокоился. Но к моему величайшему удивлению обнаруживаю лишь пропущенные от Антона. Это очень странно, мы с папой созваниваемся ежедневно. Пролистываю гору входящих сообщений, лишь одно от отца:
«Дочь, прости, очень занят по работе. Меня не будет на связи какое-то время. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я очень тебя люблю.»
«Я очень тебя люблю» – эта строчка вызывает во мне сильное беспокойство. Последний раз, когда он мне такое сказал, было после похорон мамы. Что-то тут явно нечисто…
Пишу ответ:
«Папа, я тоже тебя очень люблю, но у тебя точно все хорошо?»
Еще несколько минут смотрю на экран, но потом слышу хлопок двери, и убираю телефон на тумбочку.
Что это? Он ушел? Вот тебе и «Испугался за тебя», дела у Его Величества появились среди ночи? А вдруг, он пошел к этой… Нет, зачем он тогда ко мне рвался… даже… окно сломал. Может, дома что-то понадобилось?
Лежу какое-то время, обдумываю происходящее. Ладошкой глаза протираю, потому что они у меня сильно слезятся из-за яркого света. Голова гудит, уснуть в таком ужасном состоянии я точно не смогу.
Не выдержав, встаю с кровати, и шатаясь, совершенно без сил, двигаюсь к двери. Потом понимаю, что я почти раздета и останавливаюсь. Боже мой, я вся мокрая, майка – хоть выжимай. Да и идти в одном белье нельзя… Вдруг, он вернется? Надо хотя бы шорты надеть для приличия.
Добредаю до шкафа, пытаюсь что-нибудь откопать. Но ничего не могу найти подходящего, видимо, я большую часть вещей скинула в корзину для стирки. Эти две недели выдались для меня сложными, и я немного забросила домашние дела. Не выходила из дома, толком не ела, только спала и загонялась переживаниями, мне было не до чистоты. Итак, что мы имеем из одежды? Моя пижама с единорогом слишком теплая, а мне хочется чего-то легкого, я итак от жары помираю. Вытаскиваю старую длинную сорочку, и натягиваю на себя.