Шрифт:
Глава 1: Не прикасайся ко мне
Настоящее
POV Настя
– Какой же ты урод! – выкрикиваю я в ярости. Слёзы непроизвольно брызжут из глаз, как ни стараюсь я их сдержать.
На щеке Влада расцветает красным маком отпечаток моей ладони. Одноклассники таращатся на нас, как на восьмое чудо света. Нет уж. Шоу не будет.
Я разворачиваюсь на пятках, отталкиваю кого-то с дороги и выбегаю из класса, словно за мной собаки гонятся. Грудь разрывает чувство, с которым я уже свыклась по жизни – ощущение, что тебя предали.
Быстрый
Волосы треплет ветер, от невольных слёз течёт тушь, полы форменного пиджака гимназии хлопают за спиной, как крылья. Мне плевать, увидит меня кто-нибудь в таком виде или нет. А если вздумают лезть со своей жалостью – я вобью её им обратно в глотку.
У самой ограды я, наконец, выбиваюсь из сил. Останавливаюсь, готовая рухнуть на газон, как подкошенная. Будьте вы прокляты. Будьте вы все прокляты!
Будь проклят день, когда я попала в эту чёртову элитную гимназию.
Будь проклят день, когда я впервые увидела этого кретина.
Будь проклят день, когда всерьёз поверила, что в нём есть хоть что-то хорошее.
Сердце подскакивает, то замирая, то колотясь, как ненормальное. Во рту металлический привкус – я даже не заметила, как прикусила щёку до крови. В сердцах я бью рукой по ограде и даже не чувствую боли, до того меня поглотили эмоции. Огромная волна подхватывает меня, кружит и швыряет на острые камни, распарывая живот. Я прижимаюсь спиной к тонким прутьям забора и закрываю глаза. Под веками плавают огненные пятна.
Отчаяние такое острое, что я едва не кричу вслух. Хочется прекратить эти муки, хоть как-то остановить, переключиться. Я вонзаю ногти в ладони, но этого слишком мало. Тогда я поддёргиваю вверх рукава и раздираю руки, оставляю длинные полосы, с трудом остановившись, когда показываются алые капельки крови. Придётся опустить их, спрятать постыдные следы слабости. И белая рубашка непременно испачкается.
Я хочу остаться здесь навсегда, врасти в металл, самой стать металлом, навсегда утратив способность чувствовать. Но жизнь идёт своим чередом. Ей нет дела до страданий какой-то там одиннадцатиклассницы с растрёпанным хвостом и съехавшими гольфами. Звонок на урок гремит набатом, моя голова гудит вместе с ним.
Моё возвращение встречают гробовой тишиной. Я вижу кривые ухмылочки тех, кто желал мне провала с первой секунды появления здесь. Оскорбительное сочувствие тех, кто понятия не имеет, каково это – оказаться в моём положении. И застывшее равнодушное лицо моего соседа по парте, левая щека которого всё ещё остаётся краснее правой.
Влад бросает на меня взгляд, полный отвращения. Я не остаюсь в долгу, мимоходом спихиваю его вещи с парты. В этом чётком, выровненном под линейку мире мы не можем даже пересесть к кому-то ещё, не получив на то разрешения от классной. Что же, господа учителя. Вы сами создали эту бомбу. Теперь не жалуйтесь, если она рванёт.
Когда Ника Бекетова поворачивается посмотреть на нас в третий раз, я показываю ей средний
Но Бекетова была меньшим из зол. Избалованная богатенькая дурочка, залипающая в Инстаграм на уроках. Ей мозгов не хватит навредить мне по-настоящему. Другое дело – Влад.
Я делаю вид, что слушаю объяснения информатички, хотя весь этот поток занудства льётся мимо моих ушей. Смотрю прямо перед собой, уставившись в одну точку, чтобы не видеть Влада даже периферическим зрением, но всё равно ощущаю его присутствие рядом. Через меня как будто идёт электрический ток, заставляет волосы приподниматься дыбом и потрескивать.
– Психичка, – говорит он одними губами, так, чтобы никто больше не слышал. – Тебе лечиться надо.
– Мразь, – бросаю я так же тихо. – Не смей со мной говорить. Не прикасайся ко мне. Не смей даже дышать в мою сторону, ясно? Держись от меня подальше, если жить хочешь.
– А то что? – Влад вдруг придвигается и хватает мою руку, нахально скалясь. Мне чудится, что под его стиснутыми пальцами остаются обугленные ожоги. Царапины, скрытые рукавом, противно ноют.
В ответ я со всей силы бью его в голень твёрдым носком туфли так, что он едва не слетает со стула, чудом удержавшись за накренившуюся парту.
– Смутьянова, Короленко! – возмущается информатичка, сурово разглядывая нас через толстенные стёкла очков. – Что у вас происходит?
– Ничего особенного, Елена Викторовна. – Этот гад даже выдавливает улыбку. – Просто у кого-то ПМС.
По классу прокатываются смешки.
Поверить не могу, что я считала его другом. Даже в какой-то момент показалось, что… Нет, глупости это всё. Надо было сразу понять, что за сияющим фасадом непроглядная чернота и гниль. И теперь он просто показал своё истинное лицо. Люди никогда не меняются, они такие, какие есть изначально – и только меняют личины, притворяясь по ситуации теми, кем не являются. Надо было поверить первому впечатлению.
Влад всё не унимается. Если он задался целью довести меня – то прекрасно с этим справляется, на десять из десяти. Он наклоняется над учебником, якобы вчитываясь в параграф.
– Хватит строить из себя чёрт-те кого.
– Заткнись, – шиплю я, понимая, что моего терпения надолго не хватит. – Иначе я за себя не отвечаю.
Он хмыкает прямо над моим ухом, едва не коснувшись волос губами:
– Ну давай. Как ты привыкла решать проблемы? Втащи мне. Вот сюда. – Он иронично постукивает пальцем по правой щеке. – Ты же так меня ненавидишь. Так хочешь уничтожить. Вперёд, Смутьянова. Сделай это. И тогда тебя точно отсюда вышвырнут. Как ты того заслуживаешь.
Будь у меня свой дом, я бы распечатала целый плакат с огромными буквами: «НИКОГДА. НИКОМУ. НЕ ДОВЕРЯЙ». Но в том месте, куда я теперь возвращалась после уроков, его сразу увидит Влад. И рассмеётся в голос, как смеялся над моим дневником.