Трофей с шипами

Туманова Ева

– Подумаешь, – хмыкнула она, хватаясь за пухлую колоду Таро. – Ведьма своё всегда получит.

Ну, мне же проще, раз так.

Крис пошептала над колодой, потасовала, дала мне сдвинуть. Я чувствовала себя полной дурой, но участвовала в действе с каменным лицом. Кристинка человек отзывчивый, но обидчивая беспредельно, даже молчание может истолковать как оскорбление, а уж ухмылку… Фиг с ней. Пусть шаманит, сколько влезет, от меня не убудет.

Несколько карт легли на стол крестом, потом ещё три сбоку. Кристинка с идиотским благоговением всматривалась в картинки.

– У тебя тут

вверх ногами, – ткнула я пальцем в одну из карт.

– Без тебя знаю, – огрызнулась Крис, шлёпая меня по пальцу. – Не трогай, а то карты тебя запомнят.

И как их ещё свидетелями в мусарню не таскают? Запоминают же.

Спустя пару мгновений моя ведьма-на-всю-голову выдала:

– Не верь ему.

– Кому «ему»?

– Не знаю, – призналась Крис. Почесала голову длиннющими ногтями. – Молодой блондин. Или русый. Есть у тебя такие знакомые?

Я едва не закатила глаза.

– Полно. Мы в средней полосе России живём, алло. Тут большинство именно такие.

– Мда. Короче, тут непонятно вырисовывается. Вроде он на твоей стороне. Но не друг, у него два лица и оба – ложь. Ещё любовный интерес присутствует странный какой-то, неправильный, боль сплошняком. Влиятельная женщина, мешает, строит козни. И над всем этим – Башня.

– Пизанская?

– Сама ты Пизанская, Смутьянова, – оскорбилась Кристинка и засопела. – Я тебе серьёзно говорю. Башня значит, что вы с ним друг друга разрушите до основания. А потом построите заново. Или нет.

– Какая точная наука, – съязвила я. – Или вы умрёте или будете жить долго. Не хочу тебя разочаровывать, но для такого прогноза нет у меня светловолосых кандидатов. Облом. В следующей жизни будем строить или что там.

Кристинка гневно засопела и собрала карты, бросая на меня негодующие взгляды.

– Шуточки тебе. Эти карты, – она любовно погладила колоду, – никогда не врут. Сколько раскладывала, всегда верно. Просто ты сейчас ещё не знаешь, о чём они. И тебе кажется, что всё ерунда. Но потом наступит момент, когда ты их вспомнишь. И пожалеешь, что не прислушалась.

Я уже жалела, но только о том, что припёрлась. Эзотерическая хренотень сделала Крис невыносимой. Когда кто-то в своём сознании преисполняется, дар нормального человеческого общения их покидает.

Кристинка ещё побухтела, поправляя ритуальные штуки на столике. Потом ушла в соседнюю комнату и оттуда проорала:

– Чего сидишь? Иди, мерить будем!

Глава 6: Сладость или гадость

6 месяцев назад

POV Настя

Если дьявола нет, то кто же тогда придумал каблуки?

Я вышагивала по плиткам, устилающим дорожку загородного дома Никиных родаков, и проклинала всё на свете. Кристинкины туфли успели натереть ремешком, что я бы стерпела – пластырь налепила, да пошла. Однако, в дополнение к этому шли высокие каблуки, на которых я чувствовала себя, как на ходулях. В смысле, в любой момент могла с них грохнуться. Бабки в пригородном автобусе неодобрительно косились, цокали языками – осуждали мой экстравагантный наряд. Это им под курткой ещё не всё видно было.

Около

забора стояло несколько крутых тачек, во дворе никого не было, только на фасаде перемигивалась оранжевыми огоньками гирлянда. От простых смертных Бекетовы отгородились видеофоном на воротах, в который мне даже не пришлось тыкать пальцем – калитка открылась за секунду до, словно внутри только меня и ждали. На крыльце светилась одинокая тыква со свечкой внутри – Ника особо не заморачивалась, всё веселье должно быть в доме. Из раскрытых дверей доносилась музыка, а прямо возле них стояли двое незнакомых парней в костюмах ангела и чёрта. Парни курили. Они молча разглядывали меня, вальяжно пуская вонючий дым, который клубился и повисал в осеннем воздухе лёгким туманом. Я тоже решила не здороваться. Протиснулась между ними, настороженно ожидая смех вдогонку. Вместо этого дорогу мне перегородила рука одного из них, невысокого чёрта с хитрыми глазами. Чёрные волосы его топорщились вихрами.

– Сладость или гадость? – ухмыляясь, спросил он, беззастенчиво меня разглядывая.

– Ни то, ни другое, – грубовато ответила я, отпихивая его в сторону.

– Но-но. – Белобрысый ангел погрозил мне пальцем. – Гнев – это смертный грех. За такие вещи в ад попадают.

– Ко мне домой, – подмигнул чёрт.

– Знаешь, что мы делаем с такими сладкими грешницами? – Ангел расплылся в совсем уж похабной улыбочке, которую так и подмывало стереть с его слащавой рожи.

Чёрт понизил голос, второй рукой обхватывая меня за талию под курткой:

– Заставляем раскаяться.

Они дружно загоготали. Ненавижу сальные шуточки. И тех, кто их отпускает.

В ответ я всадила чёрту шпильку прямо в ботинок, от души нажав. Тот взвыл, моментально убирая руку. Пусть скажет спасибо, что я не прибавила коронный удар коленом в пах.

– Ещё раз меня коснёшься, я тебе яйца оторву. И засуну их ему в глотку. – Я мотнула головой в сторону ангела, которого от этого движения как ветром сдуло. Чёрт убрался с дороги, недовольно шипя.

– Сука бешеная, – догнало меня в дверях его сдавленное шипение.

Злость снова вспыхнула, как бензин. Усилием воли я затолкала её обратно, но руки всё равно потряхивало, а в животе немело, и растекалась бесконечная пустота. Придурки. Надо бы пожаловаться хозяйке дома, чтобы их убрали отсюда и не звали больше никогда.

Жаловаться я не умела.

Куча незнакомого народа бурлила и перетекала между комнатами, воздух отчётливо пропах алкоголем, слишком громкая музыка давила на уши басами, от которых подрагивала посуда. Все были в костюмах, и я хотя бы на этот счёт успокоилась – по крайней мере, меня не развели, как Бриджит Джонс. Первый этаж был забит людьми под завязку, здесь собралось не меньше сотни лениво приплясывающих в такт музыке вампиров, ведьм и дьяволиц. На их фоне я больше не бросалась в глаза. Кристинка выдала мне длинное платье с игривым разрезом по подолу и тонким корсетом, подпиравшим грудь кверху, сетчатые перчатки без пальцев, скрывшие шрамы, и – особое очарование – шипастый ошейник, о который я то и дело царапалась, когда поправляла распущенные волосы. Каблуки и чёрная помада завершали образ, превращая меня в страшный кошмар всех родителей мира.