Трогать запрещено
Шрифт:
А вот утро начинается со звона будильника.
– Не хочу, – сонно хнычу в подушку. – Не хочу, чтобы эти дни заканчивались...
– Да брось, будет еще лучше! – тихо хрипло посмеивается надо мной Дан. – Давай, Котенок, – тяжело вздыхает, – поднимаемся.
– Поцелуйчик, – прошу, чтобы хоть немного отсрочить выезд.
Минут через тридцать мы все же поднимаемся. Успеваем сбегать в кафешку позавтракать и, вернувшись, начинаем собирать сумки.
Через час мы покидаем номер.
– Надеюсь, ничего не забыли, – не знаю, в какой
– Забыли, значит, вернемся, – подбадривает меня Титов.
– Летом здесь, наверное, рай, – улыбаюсь и целую Дана в губы. – Спасибо за такой классный отдых, Дан.
– Тебе спасибо, Юль.
– За что?
– За все.
Внедорожник Богдана прилично завалило снегом. Мой мужчина закидывает наши сумки в багажник, заводит машину, прогревая ее и берется за щетку, чтобы почистить. На улице сегодня комфортные минус десять и легкий снег.
Я кручусь рядом с Титовым. То снежок слеплю и кину в Богдана, то обниматься и целоваться лезу. Он не отстает и отвечает тем же. Максимально увлекшись друг другом, я только краем уха слышу, как с рычанием мотора на парковку заезжает машина. Наверное, кто-то из посетителей так торопится заселиться.
На тот момент даже мысли не мелькает обернуться и посмотреть, кто со скрипом шипов по снегу притормозил около нас. А зря. Потому что когда за спиной звучит знакомый голос, звенящий от ярости:
– Надеюсь, у вас двоих есть для меня логичное объяснение происходящего! – сердце подпрыгивает до самого горла.
Богдан оборачивается, его рука на моей талии сжимается сильнее. Я же не нахожу в себе сил даже сделать вдох. Зажмуриваюсь. Реальность слишком быстро догнала нас.
Глава 31
Богдан
Твою мать.
Костя – сука!
Встречаюсь взглядом с тем, кого никак здесь быть не должно. Доложили доброжелатели херовы. Понимаю, что внутри поднимается раздражение. Ворочается и шипит, как потревоженная змея. Я потом обязательно Костяну этот “финт ушами” припомню. Ему и его Нюте. Кроме них, «донести» было больше некому.
Машинально отодвигаю Юлю себе за спину, что, должно быть, выглядит глупо, потому что передо мной стоит ее отец. И тем не менее, инстинкты с ней работают исправно: мое – значит надо защищать.
– Степ, – выходит натужно. – Давай без резких телодвижений.
– Пап, – пищит девчонка, выступая вперед. – Пап, я все объясню…
Смелый мой котенок.
Однако Данилов на дочь даже не смотрит. Взгляд в упор на меня. В расстегнутом пальто, взбешенный и взъерошенный. Видок такой, будто мчал сюда на всех порах, подскочив прямо с кровати. Не удивлюсь, если оно так и было – время едва перевалило за одиннадцать.
– А разве тебе объяснять что-то надо? – рычит Данилов отвечая дочери, но расстреливая взглядом меня. – С яйцами у вас в паре кто? Ты или твой, – небрежный кивок, – Титов?
Котенок охает.
Я рычу:
– Не выражайся
– Юля, в машину! – скомандовал Данилов.
– Я тебе не собака! Не пойду!
– Я сказал: марш в машину, – наконец-то перевел взгляд на дочь Степан. Такой, с которым не шутят. Даже мне на мгновение показалось, что еще секунда промедления, и Данилов ее, как котенка за шкирку, сам в тачку затолкает, особо не церемонясь.
Юля, видимо, тоже это поняла. Замежевалась и растерялась, не зная, как поступить правильно в этой ситуации. Стоит, бегает взглядом с меня на отца, решая, закатить скандал или изобразить покорность. Отвратительный перед ней выбор, надо сказать: любимый человек и отец. Оба сраные эгоисты, потому что ситуацию совсем не желают облегчить.
– Пап, послушай, мы хотели…
– Тебя я послушаю потом, – отрезал Степан.
– Я поеду с Богданом, – в тон ему заявила дочь.
– Ты немедленно сядешь в мою машину и заткнешь уши, ты меня поняла?
– Мне не пять лет!
– Но и не двадцать пять! – взревел Степан. – Марш, я сказал!
Щеки Юльки заалели от смущения. Цирк на выезде, блть, Степа!
– Юля, – говорю спокойно, а перехватив ее настороженный взгляд, киваю, осторожно подталкивая в спину. Показывая, что все хорошо и я ни в коем случае не в обиде. Степан на грани. Вот-вот рванет. Ему сейчас, ой, как нужно выпустить пар. Будь тут Юлька – она сделает только хуже.
Благо, она это понимает без слов. Постоянно оглядываясь, покорно отходит к “молотящему” Мэрсу отца и, немного помедлив, забирается в салон. Когда дверь за девчонкой закрывается, я оборачиваюсь, и Степан делает то, что я примерно от него и ожидал. Бывший друг с размаху припечатывает мне кулаком в челюсть так, что меня пошатнуло.
Мать твою! М-м. Чудо, что вообще на ногах устоял! Удар у Данилова, как в бурной молодости, железный. В глазах на мгновение заплясали разноцветные мушки. Двигаю челюстью и выругиваюсь заковыристо, ощутив во рту металлический привкус.
– Это тебе за дочь!
Мне понадобилась добрых пару секунд, чтобы прийти в себя. Выпрямляюсь и краем уха слышу, как за спиной открылась дверь машины Данилова. Юлька с оханьем:
– Богдан! Папа, ты что творишь?! – попыталась выскочить, но я предостерегающе рыкнул, останавливая ее:
– Сиди там, Юля!
И уже Данилову.
– Полегчало, надеюсь? Потому что второго раза не будет. Я тебе не мальчик для битья, могу и ответить, – прощупав пальцем рассеченную губу, сплевываю кровь.
Вторая пощечина за неделю – иду на рекорд.
Данилов делает ко мне шаг. Сокращая между нами расстояние до вытянутой руки и понижая голос до шипящего рыка, выдает разочарованно:
– Скотина ты, Титов! – тыча пальцем мне в грудь. – Не ожидал от тебя такого. Друг называется!