Тролли и легенды. Сборник
Шрифт:
— Конкорд[6]? До некоторой степени да, верно. Его мост был торжественно открыт в 1791 году. Он звался именем Людовика XVI, но, как вы понимаете, после революции это название не прижилось. Поэтому он стал Мостом Революции. Кажется, в 1792 году. Затем мостом де ла Конкорд, в 1795 году. Затем наступила Реставрация, и он снова стал мостом Людовика XVI. И наконец, в 1830 году он опять назван мостом Конкорд. Окончательно. Наверное.
— И такая нерешительность объясняется всеми этими переименованиями?
Пон-Нёф пожал плечами:
— Возможно. Если только не наоборот…
Тона беседы тем временем повышались.
Каждый из кланов
Остальные Республиканцы, как и ожидалось, поддержали его и выступили единым фронтом. Мушкетеры, которые тоже выступали за действия, обиделись на то, что те ни с кем не посоветовались, на что Республиканцы ответили, что если бы они стали запрашивать одобрения собрания, то ждали бы до сих пор. Бонапартисты требовали дисциплины и согласованности действий, и предпочтительно — под их командованием. Османцы настаивали на санкциях, призывали к соблюдению приличий и служили мишенью для насмешек Денди. Историки утверждали, что ситуация серьезная, а значит, ее крайне необходимо обстоятельно обдумать. И каждая из партий находила себе убежденного сторонника в лице Конкорда.
Пон-Нёф хотел вмешаться, но Гриффон придержал его за рукав и встал. Он подождал, пока все обратят на него внимание, и постепенно добился тишины.
— Господа, спасибо за внимание. Как вы знаете, Пон-Нёф пригласил меня сюда сегодня вечером, чтобы помочь вам. И именно это я и собираюсь сделать, в меру своих сил и возможностей.
Гриффон сделал небольшую паузу и, убедившись, что завладел всеобщим вниманием, продолжил:
— Прежде всего знайте, что нашли во мне союзника. По отношению к вам была допущена несправедливость, и Париж не выполняет своих обязательств, не выплачивая вам причитающейся суммы. Этот очевидный факт нельзя оспорить: парижане у вас в долгу.
Это получило одобрение. Тролли закивали, обмениваясь удовлетворенными взглядами.
— Так как же получить возмещение? Вот в чем вопрос.
Гриффон встал и, словно размышляя вслух, принялся расхаживать взад-вперед вокруг стола.
— Конечно, не следует предпринимать необдуманных действий, — обратился он к Историкам. — Точно так же важно не выходить за рамки закона, — сказал он Османцам. — Но разве не всякий труд заслуживает оплаты? — сразу добавил он. — Разве вы не должны пожинать плоды своих усилий и самоотверженности? — Он сделал небольшую паузу. — Согласен, действия Тольбиака сегодня вечером были рискованными. — (Республиканцы нахмурились.) — Но теперь, когда дело сделано, разве это не тот тревожный звоночек, который требовался Префектуре, чтобы уяснить вашу решимость? — (Все те же выразили свое удовлетворение.) — Потому что нет сомнений, что вы должны действовать, — сказал он, как бы соглашаясь с доводами Мушкетеров. — В строгом порядке и методично, — сделал он уступку Бонапартистам. — Вы были слишком терпеливы, и ваши действия были приняты за трусость. — (Модерны покивали в знак согласия.) — Этому следует положить конец.
Тролли молчали, с любопытством ожидая, что же предложит Гриффон. На мгновение он подумал о том, чтобы добавить что-нибудь для Конкорда, но тот и так был убежден каждым из уже приведенных аргументов.
Посему Гриффон предпочел продолжить:
— Пон-Нёф сообщил мне, что завтра он пойдет просить аудиенции у королевы Мелианы. Я буду сопровождать его и, если потребуется, позабочусь о том, чтобы мой Круг поддержал этот шаг. Надеюсь, в моих силах заверить вас, что королева
Республиканцы и Мушкетеры зааплодировали. Затем Бонапартисты и Модерны — вместе, чтобы не оказаться в отставших. И наконец, Историки и Османцы. Воодушевленной вишенкой на сем одобрительном торте послужил Конкорд.
Гриффон наслаждался своим успехом, скромничал и, когда аплодисменты стихли, добавил:
— Я могу попросить вас только об одном, господа. Не предпринимайте ничего. Не предпринимайте ничего, пока мы с Пон-Нёфом не сделаем первые шаги. Я знаю, что прошу вас о многом, но вы должны проявить немного терпения.
Все обещали.
Несмотря на то что ему еще многое предстояло сделать, и пусть успех не гарантировался, Гриффон был доволен. Он повернулся к Пон-Нёфу, который пожал ему руку.
— Спасибо, Гриффон. Думаю, мы избежали самого худшего. Без вас, боюсь…
— Вы позволите мне кое-что добавить? — спросила Изабель.
Пон-Нёф почти забыл о ней.
Удивленный, он посмотрел на Гриффона, не сообразил, что маг незаметным кивком показывает «нет», и совершил ошибку, согласившись:
— Конечно, мадам.
Наутро началась забастовка парижских мостов.
Поскольку о событиях последующих дней подробно писали газеты, мы удовольствуемся тем, что напомним читателю основные моменты. И хотя пресса не знала, кто возглавляет фрондирующих парижских троллей, она не упустила из виду ни одного из действий Гриффона с Пон-Нёфом, которые так и сновали между Королевским дворцом Амбремера[7] и Пти-Люксембургом, штаб-квартирой префектуры Сены.
Как всем известно, стороны пришли к соглашению. Но прежде чем парижские тролли были полностью удовлетворены, потребовались напряженные переговоры. Тролли, вдохновленные баронессой, которая после мудрых речей Гриффона тут же воспламенила их призывом к восстанию, не ослабляли напора и не оставляли акций вплоть до последнего момента. Не в упрек Гриффону будь сказано, что именно эти действия сыграли значительную роль в успехе переговоров, которые он вел с префектом Жюстеном Жерменом Казимиром де Сельвэ. Если они позабавили прочих французов и европейские столицы, то не пощадили парижан, которые недолго смеялись, обнаружив, чем оборачивается третирование Пон-Нёфа и его сотоварищей.
В подражание Тольбиаку парижские мосты отправляли тех, кто по ним пускался, в исходную точку. Ни в одном из случаев это долго не продолжалось, и всякий раз происходило на другом мосту, так что полиция вечно слишком запаздывала с закрытием одного из них, и вечно слишком долго колебалась, прежде чем открыть его снова. После нескольких часов грандиозного хаоса префект Сельвэ решил перекрыть все мосты в столице. Это продолжалось три дня. Парижане заныли, потом и взвыли, пока тролли не дали понять, что отступаются. Гриффон им нисколько не поверил и призвал префектуру к осторожности. Однако агенты правоохранительных органов, беспрепятственно пересекавшие парижские мосты, убедили префекта, поэтому он решил, что может снять блокаду, и устроил пресс-конференцию, чтобы объявить о восстановлении порядка и принять поздравления. Но не прошло и часа, как омнибус, съехавший по Пон-о-Дубль с набережной де Монтебелло, оказался на набережной Конферанс за мостом Инвалидов. Подобные происшествия приключились и на других мостах.