Тролли и легенды. Сборник
Шрифт:
С этого момента парижские мосты сообщались друг с другом и тех, кто ими воспользовался, перенаправляли случайным образом. Префект хотел снова перегородить въезды, но население было против. Парижане только что провели несколько дней, не имея возможности пересечь Сену, и желания повторять этот опыт у них не было. В конце концов, проехать по мосту, пусть даже попав на другой, лучше, чем не проехать вообще. Пусть соответствующие ведомства займутся урегулированием проблемы, а до тех пор все пускай идет, как идет.
Тем временем Гриффон и Пон-Нёф не прекращали деятельности, переговоры между троллями и префектурой продолжались, а Королевский дворец Амбремера разрешал споры и констатировал прогресс. Изабель, однако, находила эти успехи и слишком малочисленными, и слишком скромными. Подозревая, что де
Парижские тролли получили причитающиеся компенсации, и все вернулось на круги своя. Изабель де Сен-Жиль исчезла так же, как и появилась, а Гриффон однажды вечером, вскоре после описанной авантюры, обнаружил Пон-Нёфа, который прислонился к парапету своего моста и мечтательно курил сигару, глядя на текущую мимо Сену.
— Есть новости о баронессе, Гриффон?
— Никаких.
— Нам хотелось бы отблагодарить ее как подобает. Если бы не она, мы бы ни за что не выиграли нашего дела с таким блеском.
— Я уверен, она великолепно развлеклась.
— Она, значит, проделала все это только ради… чего? Ради игры?
Гриффон улыбнулся и пожал плечами.
— Не только, нет-нет. На вашей стороне была справедливость, а Изабель никогда не упускает возможности оконфузить Амбремер. Но, видите ли, в мире есть два типа характеров. Есть те, кто спускается по лестнице, и те, кто предпочитает пользоваться лифтом.
— И в какую категорию вы относите баронессу?
— Ее-то? Она съезжает по перилам. Всегда.
Довольный и счастливый Пон-Нёф кивнул и пустил кольцами дым; он ласково провел рукой по каменному парапету.
— Доброго вечера, Пон-Нёф, — сказал Гриффон, уходя.
— Доброго вечера, Гриффон. До скорых встреч.
Золотой тролль на лазурном поле
Клодин Глот
Сколько еще предстоит исследовать полок в глубинах наших библиотек, сколько пыли разворошить, сколько чердаков, подвалов, подземных ходов, железных шкафов и старых дубовых сундуков, где до сих пор спят забытые поэмы? Их достойные всяческого подражания герои ожидают, когда будут вновь открыты книги их подвигов. Среди них и эта извлеченная из безвестности история. В ней еще есть пробелы, но нам показалось, что в своем нынешнем виде, то есть переведенная на современный язык, она заслуживает публикации. Разумеется, первой ее должна прочитать хорошо информированная публика, психологически и интеллектуально сориентированная в мире троллей.
У Рейхардта де Родеаарде, что сидел в своей красной кирпичной крепости, затерявшейся в глубинах Арденнского леса, на сердце лежал камень. Он оказался в положении своего любимого героя — Ивэйна, рыцаря со львом, который прибыл ко двору короля Артура, не свершив ни единого подвига, достойного Круглого стола. И какие же подвиги остались для свершения ныне, в начале одна тысяча пятисотых годов? Драконы были истреблены давным-давно, а вместе с ними
Как ни увещевал его отец поступить ко двору, последовать стезей коронных завоеваний, увлечься дальним мореплаванием или даже — в виде крайней уступки — начать ухаживать за дочерью какого-нибудь богатого ганзейского купца, ничто не вызывало в нем ни малейшего интереса. Он тосковал по ушедшим дням одиноких приключений, по ослепительно прекрасным дамам, поджидавшим его на краю пагубных фонтанов, и без конца вновь погружался в старинные рукописи, над повестями которых стало модно насмехаться.
А пока он все предавался ностальгии, ему пришло в голову, что если его земли во Фландрии лишились собственных чудовищ, то виновны в этом не только рыцари, но и святые, которые с прискорбным упрямством наводили порядок на обращенных землях. На землях Запада, среди бретонцев и на острове Ирландия монахи, согласно хроникам, были более снисходительны, всего лишь давая монстрам совет убираться подальше, чтоб их никто больше не видал.
Все еще размышляя о столь необходимом и столь же гипотетичном противнике, он рассудил, что в некоторых странах, лишь недавно завоеванных истинной верой, все еще уцелели какие-нибудь устрашающие существа. Он задумывался о землях Севера, окруженных морями, что алчут кораблекрушений, с острыми горами, увенчанными льдами и постоянным холодом, где земля корчилась от дьявольской ярости в судорогах. Головы драконов украшали носы кораблей, выплывавших из-за этих туманных горизонтов, еще долгое время после того, как сии наводящие страх летающие змеи исчезли из Франции, Англии и Германии.
Долгое время покрутив и так и сяк эту мысль и перештудировав дюжину книг, составлявших богатую библиотеку отца, он, соблюдая величайшую скрытность, направился в ближайший порт, где причаливали тяжелые ганзейские каракки и португальские каравеллы, груженные дорогими товарами. Они пускались в путь до отдаленнейших портов — коль скоро там удавалось найти какой-нибудь примечательный товар, достойный коммерции. С ними вместе прибывали богатства всего мира, неслыханные ароматы и краски, полные ужасов и чудес рассказы. Потратив немало флоринов и реку джина, он выяснил: то, что он искал — это королевство Норвегия. Огромные фьорды, ледники, вулканы и даже море вокруг до сих пор кишат существами, явившимися из тумана времен. Кое-кто из моряков, дрожа от страха, описывал ему длинные руки кракенов, их присоски, похожие на жадные рты, их огромные, никогда не мигающие глаза. О, сколько кораблей, раздавив, они утащили в темные глубины океана! К одним рассказчикам присоединялись другие, и каждый был уверен, что его чудовище — наистрашнейшее из всех. Но все единодушно сходились в мнении относительно троллей, небольшая колония которых до сих пор сохраняется в скалах над Согне-фьордом в Норвегии. А из Исландии сообщалось об еще более ужасающих троллях, замеченных вблизи дьявольской черной крепости. Ее зубчатые стены возвышались у подножия горы, где кипела сера, где плясали демоны посреди адской дымящей блевотины.
Безобразные, огромные, и кожа как подошва; запах гниющего мяса, огромный сопливый нос, гнилые зубы, ладони размером со всю человеческую руку: каждый путешественник говорил о своем. Один описывал след, в котором могли уместиться бок о бок два вола, другой приводил в пример фекалии, одной-единственной из которых можно было унавозить целый сад, но садовник при этом непременно бы задохнулся. Один рассказывал, как тролль разгрызал клыками человеческую бедренную кость, чтобы извлечь костный мозг, составляющий вместе с еще дымящимися мозгами его величайшее лакомство. Другой добавлял, как тролль хватал и молодых девушек, и старух, а затем отбрасывал их, мертвых и напрочь разодранных, после удовлетворения своих самых животных влечений, детально живописуя орудие злодеяния.