Трон тени
Шрифт:
— Молодец, — сказал он.
И, видя, что этого недостаточно, добавил:
— Рад, что в наших рядах есть такие бравые парни.
— Так точно, сэр, — отозвался Гифорт, увлекая капитана дальше. — Сержант Мурн, наибольший срок службы в чине сержанта за…
И так далее. Глядя на непривычно зеленые мундиры, Д’Ивуар никак не мог отделаться от забавного ощущения, будто он в другой стране: высокий гость, обходящий ряды местного почетного караула. Он то и дело одергивал собственную форму, досадно тесную, отделанную золотым галуном и позолоченными пуговицами. Одно утешение — на мундире имелась петля
Наконец они прошли весь строй, и Маркус приказал Гифорту распустить людей. Жандармы удалились шеренгой по одному, и офицеры остались вдвоем.
— Благодарю, вице–капитан, — произнес Д’Ивуар. — Это было весьма… познавательно.
— Так точно, сэр.
Гифорт стоял, заложив руки за спину и всем своим видом являя воплощенную готовность к действию. Он был значительно старше, с проседью на висках и в аккуратно подстриженной бородке. По дубленому морщинистому лицу было видно, что большую часть жизни этот человек провел на открытом воздухе. Маркус все еще пытался понять, что представляет собой его заместитель.
— Ну что ж, — проговорил он, видя, что Гифорт не намерен проявлять инициативу, — у меня есть… э-э… кабинет или что–то в этом духе?
— Безусловно, сэр, — ответил вице–капитан. — Следуйте за мной.
Они находились в кордегардии, изрядно обветшалой постройке на территории Старого Дворца. Фарус II, сын Фаруса Завоевателя, возвел свою крепость под самыми стенами города Вордана, чтобы не спускать глаз с норовистой знати. Правнук его, Фарус V, предпочел жить в большем великолепии и подальше от городской суеты, а потому переместил двор и правительство в ухоженные парки Онлея. Старый Дворец обобрали до нитки, вывезя все сколько–нибудь ценное, и бросили на произвол разрушительного времени — но кордегардия, где некогда размещалась личная стража короля, стала вполне подходящим пристанищем для жандармерии.
Новый кабинет Маркуса оказался на самом верхнем этаже, с превосходным видом на одичавшие изгороди и заросли кустарника там, где когда–то были дворцовые сады. На последних шагах Гифорт обогнал его и с явным усилием налег плечом на входную дверь.
— Тут есть подвох, — пояснил он под надсадный скрип петель. — В летнее время дверь заедает, и, чтобы открыть, нужно хорошенько надавить на нее и слегка приподнять.
— Я учту, — сказал Маркус, входя.
Внутри было гораздо чище и опрятней, чем можно ожидать от помещения, которым не пользовались уже много месяцев. В кабинете имелся письменный стол — громоздкое чудовище из дуба, щедро покрытое темным лаком; судя по виду, изготовили его добрую сотню лет назад. На мутноватой столешнице лежали несколько аккуратных толстых стопок бумаг с ленточками и печатями. Другой мебели, даже завалящего шкафчика, там не оказалось. Если кто здесь и бывал, то надолго явно не задерживался.
Гифорт остался стоять у порога, заложив руки за спину. Маркус подошел к столу, выдвинул древнее кресло, визгливо заскрипевшее ржавыми колесиками, уселся. И окинул взглядом стопки бумаг, борясь с нарастающим ощущением, что жизнь возвращается на круги своя.
— Что все это такое? — осведомился он, ткнув пальцем в бумаги.
— Документы на утверждение капитану, — тотчас отозвался Гифорт. — Расписания дежурств,
— Понятно.
Маркус взял верхний документ из одной стопки. Это был ордер на арест некоего Винсента Уголька по обвинению в краже со взломом. Внизу справа красовалась печать жандармерии: черноголовый орел, вдавленный в зеленый воск. Ниже печати виднелась подпись — как понял Маркус, принадлежавшая Гифорту.
Он пролистал еще несколько документов. Почти все они были подписаны Гифортом.
Маркус поднял взгляд на вице–капитана, по–прежнему исполнительно застывшего у двери.
— И я должен все это прочесть?
— Если хотите, сэр, — отозвался Гифорт.
— И… утвердить?
— Да, сэр.
— А если я не сочту что–то достойным утверждения?
Показалось ему или краешки губ Гифорта и впрямь дрогнули в едва различимой усмешке?
В таком случае, сэр, вы, конечно же, известите меня, и я разберусь с этим делом.
Понимаю. — Маркус помолчал. — Могу я задать вам личный вопрос, вице–капитан?
— Безусловно, сэр.
— Как долго вы служите в жандармерии?
— Уже почти двадцать три года, сэр.
— И сколько капитанов сменилось за это время?
Гифорт помедлил, словно подсчитывая в уме. Затем пожал плечами.
— Наверное, пятнадцать… хотя, может, я забыл одного–двух.
Кажется, Маркус наконец понял, что происходит. Старая как мир армейская игра под названием «укроти офицера», к которой прибегают подчиненные всякий раз, когда им приходится иметь дело с беспомощным, некомпетентным начальством.
Вначале он гадал, не скрывается ли за холодностью вице–капитана обида на то, что его обошли высоким назначением, — но сейчас, глядя на стопки документов, отчетливо понял, что нынешняя должность Гифорта в точности соответствует его желаниям. Капитан жандармерии есть фигура политическая — назначается и смещается по прихоти короля или министра юстиции. Пятнадцать капитанов за двадцать три года! Неудивительно, что при столь частой смене начальства добротный и надежный служака–ветеран сосредоточил в своих руках всю настоящую власть.
«Он ждет, что я явлюсь на смотр личного состава, потом наскоро пролистаю эти бумаги — и сбегу в Онлей, назад к своей привычной жизни».
Маркус невесело усмехнулся.
«Наивный глупец. Он не знает, что у меня нет жизни».
И если Янус прав, то система, которую так любовно взлелеял Гифорт, очень скоро полетит вверх тормашками. Маркусу стало жаль вице–капитана.
— Ну что ж, — произнес он вслух, — займусь делом. Уверен, у вас найдутся занятия поинтересней, чем стоять и смотреть, как я читаю.
— Как пожелаете, сэр, — отозвался Гифорт. — Снаружи будет дежурить шестовой Эйзен — на случай, если вам что–то понадобится.
Через три часа Маркусу начало казаться, что сбежать в Онлей — не такая уж плохая идея, тем более что прежде, чем он успел расправиться с первой стопкой документов, писари в зеленых мундирах уже дважды приносили новые. Он водил пальцем по строчкам очередного донесения, морщась от корявого почерка и громоздких грамматических конструкций: автор явно был не в ладах с письменным словом, впрочем, как и сам Маркус.