Тропа длиною в жизнь

Микулов Олег

Они шли по горной тропе, освещая путь факелами. Дад впереди, за ним Аймик, позади Мада. Внизу, невидимый, шумел поток, и казалось, его свежесть доходит даже сюда! Дад уже вполне овладел собой и своим голосом. Он балагурил на ходу, по обыкновению посмеиваясь, сыпал прибаутками, намекал на «предстоящее испытание», словно и не он вовсе, а кто-то совсем другой ронял совсем недавно за их спинами непонятные, тяжелые слова.

Мада молчала.

7

Их первая ночь была под стать обряду, странной и безрадостной. Уже дома, воспользовавшись тем, что Дад вышел по нужде, Аймик достал из-под своего изголовья небольшой

сверток и положил его на колени жене:

– Вот. Это тебе. Твой отец сказал, что свадебный дар не нужен, но я так не могу.

Мада развернула замшу. Костяное лощило – длинное узкое орудие, которым женщины пользуются при выделке шкур. Сделано старательно, с любовью. Рукоять украшена насечками, и еще…

– Это ты! – Аймик обвел пальцем резные линии. – Чтобы все было хорошо. И чтобы сын был… Знаешь, – добавил он со вздохом, – мои ровесники уже детей к Посвящению готовят, а у меня еще никого не было. Ни сына, ни дочери…

Мада подняла на него глаза и улыбнулась:

– Хорошо. Хорошо что ты сделал по вашим обычаям. Только не говори Даду.

Аймик молча кивнул. Колдовских дел он не понимает да и понимать не хочет, но оставить невесту без свадебного дара – это уж слишком. Тут уж никакие духи ему не указ. И раз Мада рада, значит, он поступил правильно.

Но это была единственная улыбка, которую он увидел на лице своей жены. В постели она делала все, что должна делать женщина, но так спокойно, так равнодушно, что у Аймика, несмотря на длительное воздержание, вскоре и желание-то пропало! И когда Аймик откинулся на спину, рядом явственно послышался облегченный вздох.

«И это воля Великих Духов? – думал он, глядя в густую тьму. – Неужели им нужно такое?.. И ведь она говорит, что ждала! Меня ждала. Дождалась, нечего сказать…» Аймик чувствовал, что Мада тоже не спит, и очень хотел, чтобы она заговорила. Хоть о чем; сейчас он был бы рад даже насмешке…

Но Мада молчала.

Глава 14 «УБЕЙ ДАДА!»

1

– Папа, папа! – Дангор, удобно устроившись на отцовских плечах, изо всех сил теребил его за уши. – Ну, папа же! Аймик оторвался от игры, задумавшись о чем-то своем, и сын в нетерпении стремился вернуть отца к единственно важному занятию.

Они вдвоем. Дад ушел, и, когда его нет, мать не препятствует их играм и разговорам. Когда его нет, даже отчуждение смягчается. Когда его нет… Но сын прав: нужно спешить, ведь его дед скоро вернется. – Ну и куда же мы теперь поскачем? (Он, Аймик, был сейчас Небесным Оленем, которого отважный Первобрат Дангор только что освободил от власти злой Хозяйки Нижнего Мира и вернул на Лазурные Поля, на радость людям, изнемогавшим от непроглядной тьмы и лютого мороза.)

– Давай… в Верхний Мир! – поразмыслив, изъявил свою волю Первобрат. – К маме. И там ты расскажешь нам что-нибудь интересное.

Путь в Верхний Мир неблизок и нелегок. Дангор, как и положено Основателю Великого Рода, могущественнейшему из колдунов, то бормотал, то напевал заклинания, расчищающие путь, отгоняющие злых духов. А его Небесный Олень легкой припрыжкой трусил по каменистому склону (только бы нога не подвернулась!) и думал свои невеселые думы.

…Вначале все шло так хорошо. Дад был неизменно добродушен, полушутя-полусерьезно корил свою дочь за то, что плохо о муже заботится.

«И вкого ты только уродилась, молчунья этакая!

Муж-то пока в полную силу не войдет, при тебе должен быть неотлучно, сама знаешь. Ему же поговорить, поди, охота. А у меня, старого, в горах дел невпроворот».

Что правда, то правда. Дад часто уходил в горы, и порой надолго. Зачем? Аймик понимал: не только для охоты; дичи в этих краях много и она непуганая, такую добыть можно без всякого труда и хлопот… «Видно, с духами общается Духовидец», — думал Аймик и ни о чем не спрашивал.

Мада действительно разговорчивостью не отличалась. Сама обращалась к Аймику только по делу. На его вопросы отвечала односложно: два-три слова скажет – и весь ответ. А при Даде, как ни странно, и вовсе замолкала… Впрочем, не всегда. Однажды Аймику довелось случайно (действительно случайно) подслушать их оживленную беседу. Даже слишком оживленную. Да вот только язык, на котором они спорили, был ему совершенно неведом. Впрочем, кое-что понять было можно, даже не зная значения слов: Дад явно осыпал свою дочь попреками и что-то настойчиво требовал от нее, причем голос его был таков, какого Аймику еще не доводилось слышать. Резкий, зловещий… жутко становилось от этого голоса; такому не воспротивишься. А Мада – противилась, да еще как! Впрочем, Аймик недолго слушал, поспешил уйти.

Да. Не услышь он такое своими ушами, ни за что бы не поверил, что его тесть может так говорить. Да еще со своей дочерью. С ним-то Дад говорил много и охотно. Расспрашивал о тропе, приведшей сюда, в хижину Одинокого. О своем будущем внуке любил поговорить. И кое-что рассказывал о себе самом. Оказывается, сородичи его долго не хотели отпускать, не верили почему-то, что такова воля Духов. И жену себе долго найти не мог – такую, чтобы согласилась пойти с мужем далеко-далеко, туда, где и люди-то не живут, и остаться там, вблизи от Духов-Властителей, вдали от своих сородичей. И дочь родить. И ждать, ждать, когда придет ее жених…

«Она умерла, когда Мада была уже большой, — говорил Дад, не в силах подавить вздох. – Не выдержала-таки одиночества.Даи страшновато тут бывает, по правде сказать. Не от зверья, конечно, и не от чужаков. От Хозяев!» Аймик вспомнил вдруг слова, сказанные невестой, когда их свадебный обряд завершался, да и спросил у тестя: «Стало быть, жена твоя – дочь Сайги, так? А ты сам какого Рода?» – «Сказано тебе было: я Дад Одинокий!» — буркнул тесть в ответ, и его прищуренный взгляд в тот миг не казался добродушным…

Помнится, Мады тогда не было поблизости. Кажется, за водой ходила. А на груди, в меховом мешке, уже попискивал крохотуля Дангор…

Солнце припекает голову, пот заливает шею, струится по лопаткам, по груди… Дангор здоровяк, нести на плечах такого нелегко. А сегодня они далековато забрались.

– Великий Первобрат, не отдохнуть ли нам? Твой Небесный Олень притомился.

– Ну что ж… – и шумный вздох в самое ухо «Небесному Оленю».

Они устроились на пологом замшелом склоне, в широкой тени мощной, разлапистой ели. Впрочем, Дангор недолго оставался на месте. Осмотревшись вокруг, он вдруг радостно вскрикнул и бросился куда-то в гущу теней, а через мгновение вернулся с пригоршней желтовато-коричневых грибов с блестящими, словно замшей залощенными шляпками.