Тропиканка. Том второй
Шрифт:
— Спасибо, я потом, — слабо улыбнулась Летисия. — Я совсем не голодна.
— Пустой мешок падает, — усмехнулся Рамиру. — Поешь, порадуй меня. Я еще не видел, как ты ешь с удовольствием.
Летисия опять слабо улыбнулась: да, она как-то успела позабыть, что к еде можно относиться всерьез и она тоже может быть удовольствием…
— Ты должна хорошо есть, пока я буду в море, — продолжал он.
— Ты уходишь в море? — спросила Летисия, и сердце ее болезненно сжалось.
Она все как-то забывала, что теперь, когда они решили не расставаться, разлука будет ее каждодневным хлебом…
—
— Надолго?
— Кто это знает? Лучше не загадывать, чтобы потом не было разочарований. Ты ведь меня дождешься? — он заглянул ей в глаза, увидел в них тоску и тогда предложил: — Знаешь, что мы сделаем? Ты поедешь домой, побудешь с детьми, они успокоятся, а когда я вернусь, то дам тебе знать…
Но никакого облегчения не отразилось на лице Летисии, только благодарность. Она оценила жертву Рамиру, который отправлял ее обратно в ту жизнь, которой так опасался и ощущал как враждебную.
— Ты что, не хочешь? — удивился он.
— Нет, Рамиру, не хочу. Мои дети не хотят меня видеть. Я останусь здесь и буду ждать тебя столько, сколько понадобится. На этот раз, что бы ни случилось, я не убегу, не скроюсь. И не буду ничего бояться.
Глаза Летисии светились, и теперь в них говорила любовь, которая превозмогла, победила тоску.
Растроганный, Рамиру крепко обнял хрупкую Летисию.
Кто, как не он, знал: если что и помогает выдерживать долгие дни и ночи вдали от дома, то только уверенность в том, что человек, которого ты любишь, ждет тебя…
Глава 12
Как все бесчувственные люди, Витор был уверен, что просто не нашел еще той девушки, которая пробудила бы его чувства, того дела, которое бы увлекло его, того друга, которому он был бы предан. И вот он искал любви у всех девушек, которые встречались на его пути. Ломал то дело, которое ему досталось, надеясь создать совсем другое, которое его привяжет. И обращался с Дави, который был готов быть ему преданным другом, как со своим слугой.
Он встречался с Асусеной, и их встречи давно перестали быть невинными встречами двух юных робких влюбленных. Уж каким-каким, а робким Витор никогда не был. Асусена пленяла Витора своей безоглядной ему покорностью и преданностью. Но в то же время казалась чересчур пресной. А вот Оливия — самостоятельная, уверенная в себе, которая, напротив, всегда его избегала и старалась сохранять как можно более официальные отношения, — обещала что-то более интересное.
Витор все время давал понять Оливии, что заинтересован ею, влюблен без памяти, ждет ответа на свои пылкие чувства…
Однако всерьез его занимала только перестройка фирмы. Он собирался стать в ней единовластным хозяином. Отстранить не только Гаспара, который, собственно, и сам добровольно передал ему бразды правления, но пока сделал внука как бы своим управляющим, исполнителем своих замыслов. Положение исполнителя не устраивало Витора. В перспективе он хотел стать директором и получать баснословные барыши. В общем, Витор собирался потеснить не только Гаспара, но и всех акционеров. Контрольный пакет акций должен был быть в его руках.
Сейчас своими рискованными операциями и сделками он сеял среди акционеров панику, и акционеры уже были готовы
Представляют ли деловые операции Витора реальную опасность для фирмы, этого точно не знал никто. Бонфинь считал, что да, и поэтому ушел. Витор считал, что нет, и поэтому действовал согласно своему плану
Именно в эти дни ему понадобилась подпись Летисии — он составил промежуточный баланс, который должен был то ли успокоить, то ли вконец посеять панику среди акционеров и кредиторов. Летисия как-никак была вице-президентом фирмы, и без ее подписи ни один документ не имел силы.
Рамиру с неприязнью посмотрел на нагловатого Витора, который неожиданно возник возле их жилища. Избалованные, самовольные дети Летисии раздражали его. У него в голове не укладывалось, как можно не уважать свою мать? Он чувствовал, что Летисия несчастлива и с детьми, что они доставляют ей много забот и горя.
Летисия подписала все бумаги, даже не просмотрев их, чем очень порадовала Витора. Несмотря на свою развязность и пренебрежительный тон, он про себя опасался, как бы не возникли непредвиденные закавыки. Он не сомневался, что справился бы с ними в любом случае, но время и нервы были дороги и ему. Получив подпись, он тут же уехал.
Рамиру попенял Летисии на то, что она подписала документы, даже не прочитав их. Он увидел в этом знак некой недобросовестности: все, за что отвечаешь, нужно и делать как следует. Хотя он понимал, что женщины не способны всерьез отвечать за мужское дело.
Наверное, Рамиру был прав, потому что для Летисии на первом месте было все-таки не само дело, а отношения. В данном случае ее отношения с сыном. Она показала, что доверяет ему, несмотря на все его глупые и обидные слова, несмотря на оскорбительную встречу. С ее стороны это было проявлением великодушия. Она не понимала, что нисколько не улучшила их взаимоотношений. Потому что благодарность за доверие чувствуют только тогда, когда уважают человека, который тебе доверяет, а Витор не уважал свою мать.
Он вернулся в офис, чувствуя себя именинником, хотя именинницей в этот день была Аманда. Ей в этот день исполнилось восемнадцать лет — она стала совершеннолетней.
Как только Витор вошел в кабинет, на столе у него зазвонил телефон. Звонила взволнованная Нейде. Она умоляла Витора отговорить Аманду ехать на ферму Гаспара и там одной проводить свой день рождения. Нейде собралась испечь необыкновенно вкусный торт, пусть Аманда пригласит друзей, подруг…
— Пусть поступает, как считает нужным, — отрезал Витор, — она уже взрослая…
Аманде и вправду никого не хотелось видеть в этот день. А на ферме ее дожидался дедов подарок. Гаспар подарил ей лошадку, и Аманда решила провести этот день со своей новой подружкой.
Но к ней в гости приехал и старый друг — на ферму приехал Франсуа с чудесным букетом.
Несмотря на шипенье Франшику, который был страшно недоволен отлучками художника, Франсуа отправился на целый день за город. Он работал на Франшику бесплатно именно потому, что больше всего на свете ценил свою свободу и возможность распоряжаться собой.