Тропой памяти
Шрифт:
Впрочем, самокритика — чувство взрослых, молодежи несвойственно долго сожалеть о совершенных ошибках: ну, вспомните, к примеру, себя лет в пятьдесят — пятьдесят пять! — поэтому Ругбар, выбравшись в гулкие гроты с рядами каменных колонн, немедленно повеселел и самодовольно замычал под нос песенку. Услышь его сейчас мастер Харуф, и мальчишка, пожалуй, огреб бы подзатыльник, а то и ремня, ибо песня эта была Ругбаром подслушана у дол-гулдурских гостей. Называлась она «Сотня Уфтхака». О каком именно Уфтхаке шла речь, Ругбар не знал, но если о меченном предводителе «красноглазых», то мужик, безусловно, крут:
ВыИ было бы все ничего, но на беду, дальше в песне упоминался мордорский Властелин Гортхар, и не просто для красного словца, а очень даже прямо и недвусмысленно:
Погляди — через горы петляет дорога, Как сияет в ночи Око знаком побед, Предстоит бросить вам Гортхар-сама под ноги, Предстоит бросить вам Гортхар-сама под ноги, Отвоеванный в тяжких боях континент.Что такое «континент», Ругбар представлял весьма приблизительно. Но казалось ему — это должно быть нечто большое, может, даже и со все Средиземье размером. А вот дальше шла вовсе непонятное:
В штабеля вы уложите гребаных тарков, И запомнятся йерри кошмаром в веках Дни, что вы провели в славной сотне Уфтхака, Дни, что вы провели в славной сотне Уфтхака, Закаленной в тяжелых кровавых боях.В общем, опасная песня, поэтому Ругбар пел ее без слов — просто под маршевый ритм шагалось веселее. И тут…
Нетопырь бесшумно выпорхнул из-за резной колонны и, трепеща бесшумными кожистыми крыльями, стремительно понесся через зал. Ругбар немедленно позабыл про песню и замер, как учуявший добычу хищник. Ух ты, какой жирный! У мальчишки-подмастерья загорелись глаза. Не сказать, чтоб он был настолько уж голоден, скорее всего, попросту проснулся охотничий азарт. Что у Ночного народа в крови. Но одно дело — собирать спящие безвольные комочки с потолка пещеры, и совсем иное — поймать нетопыря в полете. Так… нужен лоскут белой ткани.
Ругбар вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо полотняный мешок, в незапамятные времена стянутый у того же мастера Харуфа, встряхнул. После нескольких использований назвать ткань белой можно было с большой натяжкой, но, кажется, нетопыри не столь привередливы.
Старая как мир мальчишеская хитрость не подвела и в этот раз. Пара долгих ударов сердца, и крылатый зверек, с размаху влетев в белый прямоугольник своей западни, засучил лапками, в бесполезном стремлении освободить коготки. В мгновение ока захомутав толстой тканью страховидную, словно бы сплющенную мордочку нетопыря, удачливый охотник принялся с восторгом изучать добычу. Нетопырь был просто огромным — где-то с крысу, если не считать крыльев. Но не успел Ругбар подивиться небывалому размеру твари, как его внимание привлекла светлая полоска на лапке
Внутреннюю сторону лоскута покрывали ровные убористые строки, начертанные, по всей вероятности, тушью. Вот тут-то подмастерье впервые пожалел, что не умеет читать. Он даже по-звериному обнюхал клочок, но ничем, кроме нетопыря и хорошо выделанной кожи, не пахло. Ясно одно: нетопырь непростой. Его кто-то послал с вестью. Но вот куда он летел и кому предназначалось послание и что в нем говорилось, угадать не было никакой возможности. Ругбар призадумался. А вдруг на самом деле это очень важно? И, затолкав за пазуху сверток с нетопырем и запиской, он помчался обратно в пещеры.
— Харт'ан Рагхулун! Харт'ан Рагхулун!
Тощая фигурка вынырнула из-за поворота заброшенного тоннеля. Вождь и лучница подскочили на месте от неожиданности, и резко обернулись, но увидели всего лишь паренька-иртха, что скачками несся в их сторону. Непонимающе переглянулись. Видимо, обоим одновременно пришло на ум, что они не слышали топота приближающихся шагов. Пхут… Впрочем, ладно — можно же изредка позволить себе расслабиться, особенно теперь — с такими-то союзниками.
— Чего орешь как резаный? — поморщился Рагхулун, вставая с расстеленного на полу лархана.
— Э-э… не знаю пока, — честно ответил Ругбар, хлопая глазами.
— Так какого же… — скорее устало, нежели раздраженно начал вождь, но мальчишка ловко извлек из-за пазухи грязно-белый сверток и протянул его вперед, сопровождая это движение выразительной гримасой.
— Вот! — гордо сообщил он, передавая таинственный предмет в широкие и жесткие ладони вождя. — Сам словил. Тряпкой. Осторожней, а то вырвется!
— Что там? — Шара вытянула шею, выглядывая из-за квадратного плеча.
Рагхулун медленно размотал ткань и с недоумением воззрился на помятого, но вполне живого нетопыря.
— Здоровый какой, да? — самодовольно ухмыльнулся подмастерье оружейника. — Я как словил, так первым делом побежал вас искать…
— Спасибо, я не голоден, — вежливо оскалился Рагхулун и сделал попытку всучить взъерошенного нетопыря обратно, но мальчишка руками замахал: «не надо!». Шара при виде этой пантомимы прыснула в кулак. Рагхулун немедленно обернулся к ней.
— Может вон, Шара-сама только кушать хочет, а? А чего? Бери!
Лучница согнулась пополам в приступе хохота. Рагхулун тоже держался из последних сил, потом тоже фыркнул. Бедняга подмастерье ошарашенно таращился на развеселившихся взрослых: да что с ними такое?
— Знаешь… — сквозь смех выдавила из себя героиня двух битв, — у нас в Унсухуштане есть одно местечко, Музгар называется. Там тоже водятся грибы ростом по колено и ягоды величиной с баранью голову. Вот только кушать все это не рекомендуется — хуже всякого яда… оно даже в темноте светится. Может, вот эта хрень… — трясущийся от хохота девичий палец ткнул в освистанную добычу, — тоже оттуда прилетела?
Тут и Рагхулун заржал в голос. Эхо двух молодых голосов радостно запрыгало по безмолвным тоннелям покинутой Мории. А Ругбар обиженно сопел, искренне недоумевая о причине небывалого приступа веселья. Что-то тут нечисто: еще вчера все ходили смурные, а сегодня этих двоих не узнать…