Тропой памяти
Шрифт:
Кажется, Шара поняла, какая буря бушевала сейчас в душе прекрасной эльфийской княжны, дочери Финарфина. Показное спокойствие не могло обмануть этих глаз, пронизывающих глубь времён. И девушка со вздохом опустила голову.
— Я чем-то ранила тебя? Прости, Владычица Артанис. Прости, что напомнила тебе о прошлом и сокрытой в нём боли. Будь моя воля, я бы искренне желала, чтобы всего этого никогда не было! Чтобы вновь возвратившись в Заморье, ты нашла бы там то, что потеряла под неприветливым солнцем Сумрачных Земель! Чтобы проклятие вашего рода больше не властно было
Слёзы, навернувшиеся было на глаза Галадриэли, мгновенно высохли при последних словах Шары.
— Далеко ли? — иронично спросила она, видя, как орчиха поправляет плащ, собираясь уходить. — Ты что: всерьёз думаешь, что я позволю тебе уйти после того, как ты побывала в самом сердце Золотого Леса?
Присутствие духа полностью возвратилось к Владычице.
— Ты вправду считаешь, что тебя кто-то выпустит отсюда? Чтобы ты смогла передать Врагу всё, увиденное здесь? Видимо, ты недооцениваешь меня…
На по-орочьи смуглом лице Шары испуг сменился сначала удивлением, а под конец тирады — и вовсе досадливым равнодушием. Позабыв о самом существовании каких бы то ни было правил этикета, она уселась прямо на траву, скрестив ноги. Галадриэль без малейших признаков дружелюбия наблюдала за ней и никак не могла понять, что удерживает её подать знак стрелкам. А странная орчиха тем временем заговорила медленно и негромко, как говорят с непонятливыми детьми.
— Так, ладно. Нарушение законов гостеприимства я ещё могу понять: война и всё такое… Кроме того, моё присутствие тебя крайне раздражает и наводит на некоторые несвойственные тебе мысли, в основном, из разряда сомнений. Это ясно. Но почему бы тебе попросту не вышвырнуть меня вон?
— Гостеприимства? Не льсти себе! Да ни один орк никогда не будет гостем этих заповедных чертогов! — голос Галадриэли возвысился и зазвенел, подобно стали. — Да будет тебе известно: прошедшего тайными тропами Лориэна ждёт скорая и неотвратимая смерть. Ты правильно сказала — сейчас война. Даже друзья могут попасть сюда лишь с завязанными глазами, а уж враги… Как сама думаешь?
Короткий смешок орчихи заставил Владычицу опешить. Она смерила взглядом непочтительную гостью, и поняла: Шара тряслась от еле сдерживаемого смеха. Поймав на себе удивлённо-брезгливый взгляд Галадриэли, она поспешила объяснить причину веселья:
— Но… но ведь ты сама-то знаешь все эти ваши тайные тропы! — взмолилась Шара, глядя снизу вверх. Для этого ей пришлось запрокинуть голову: разница в росте между стоящей эльфийкой и сидящей на земле орчихой была более чем существенна. Заметив, что выражение лица хозяйки не изменилось ни на йоту, девушка быстро продолжила:
— Послушай, Владычица! Хочешь ты того или нет, но я прекрасно найду сюда дорогу даже с завязанными, как ты говоришь, глазами, ибо я владею твоей памятью; памятью королевы, прекрасно ориентирующейся в своих владениях. Это просто есть и было бы в любом случае. Неважно, побывала бы я в Лориэне или нет — ведь твоя память всегда со мной…
— Я знаю, в каком случае этого бы не было, — грубо оборвала
— А теперь? — негромко спросила Шара, склонив голову набок, точно оценивала смысл слов Галадриэли. — Что теперь, Владычица? Позовёшь стражу и прикажешь стрелкам спустить тетиву? Ты ещё не устала проливать кровь сородичей, Артанис Нэрвэндэ, мать матери моего отца?
Вместо ответа Галадриэль резко выдохнула, и, бросив полный ненависти взгляд на орчиху, направилась к Чаше. В тусклом серебре водной глади тотчас же проступило её собственное отражение. Больше ничего. Молчала древняя эльфийская магия, запутавшись в хитром переплетении судеб созданий Арды. Молчала Шара, ожидавшая повелительного взмаха узкой ладони и неотвратимо точного выстрела. Молчала Галадриэль, в нерешительности застывшая над пустым Зеркалом, не в силах понять, что удерживает её отдать приказ лучникам.
И Шара медленно поднялась с земли и тихо преодолела пять шагов, отделявших её от собеседницы. Пять шагов тишины…
— Конечно, ты можешь убить меня, Владычица… — шёпот лучницы невольно заставил эльфийку прислушаться. — Но я должна сказать тебе две вещи. Первое: мне очень бы не хотелось умирать от руки собственной прабабки — это пошло. И второе: Врагу очень пригодился бы мой дар, будь ему о нём известно. Однако моей матери, Злой Траве, удалось скрыть его от Всевидящего Ока. Когда началась война, мне было всё труднее скрывать свои странные способности, но я слишком хорошо знала, какая судьба ждёт меня в случае раскрытия тайны. И в какой-то момент я просто ушла. Я слишком презираю соглядатаев, и надо ли говорить, что ни за какие блага я не согласилась бы стать одной из них.
О том, что ее ищут Назгулы, Шара упоминать не стала: зачем? Сочувствия у Владычицы это все равно не вызовет, а вот подозрения усилит. Равно как и желание прибить непрошеную гостью до того, как та успеет попасть в лапы к Зрачкам Всевидящего Ока. Не нужно… не нужно об этом говорить, тебя это не касается, Владычица. Ты… веришь мне?
— Уходи… — не оборачиваясь, хрипло бросила Галадриэль.
— Спасибо, Высокая! — низко поклонилась Шара.
— Уходи!!! — от прорвавшегося наружу крика, казалось, содрогнулись золотые кроны мэллорнов, и через сонный лес пронёсся лёгкий морской ветер.
Глава 27
— А, пхут-тха! — в сердцах выругался Гуфхат и с размаху пнул окоченевший труп очередного «принявшего силу». Еще двое ребят с нашивками дол-гулдурских погранцов отвлеклись от тормошения падали и посмотрели на товарища по несчастью с пониманием, но промолчали. Зато не стал молчать десятник Рагхат.
— Чего орем? — хмуро поинтересовался он. От вони полуразложившихся трупов его тошнило, что, естественно, добродушия не прибавляет.
— Дык это… — от возмущения погранец подпрыгнул на месте. — Дзарт-кхан, тут же ни одного нормального жмурика нет, гнилье одно!