Тростник под ветром
Шрифт:
Впрочем, господа журналисты толпились здесь не зря. Они давно уже при каждом удобном случае старались пригласить офицеров — сотрудников информбюро в рестораны, давали им щедрые взятки под видом «субсидий» и «помощи на военные нужды». Между работниками прессы и сотрудниками обоих информбюро — флота и армии — давно уже установились «деловые» связи, основанные на глубокой коррупции. Ведь информбюро, так же, как и Информационное управление кабинета министров, тоже контролировали издательства, кинопромышленность, театры. Заручиться поддержкой со стороны информбюро армии или флота означало застраховать себя от возможных придирок со стороны Информационного управления.
Сэцуо Киёхара вышел из отведенной ему комнаты, прошел по темноватому коридору и, бесцеремонно растолкав толпившихся перед дверью людей, вошел в канцелярию информбюро. Здесь тесными рядами стояло несколько десятков столов, за которыми сидели вольнонаемные служащие, счетоводы и машинистки. Вокруг столов теснились посетители, обмениваясь с сотрудниками торопливыми деловыми репликами. Пройдя мимо них, Киёхара вошел в соседнее помещение, где работали офицеры. Здесь тоже находились посторонние, слышались оживленные голоса и смех.
Гибель командующего военно-морским флотом Исороку Ямамото произвела удручающее впечатление па японский народ. Сегодня утром повсюду — в трамваях, на улицах, в магазинах — ощущалась тень смутной тревоги. Мрачное предчувствие возможного поражения заставляло людей испуганно настораживаться. Страх и неуверенность закрались в душу.
И вот теперь продажные журналисты рассчитывают поживиться за счет этого страха...
За большим столом, стоявшим в центре офицерской комнаты, никого не было, очевидно капитан I ранга Хирадэ беседовал с каким-нибудь посетителем в соседней приемной. За двумя столами возле окна сидели, весело пересмеиваясь, капитан II ранга Сирота — молодой мужчина с красиво подстриженными короткими усиками, и капитан III ранга Томияма с безупречным пробором в черных волосах. Лица у обоих были красные. На полу под столом стояли стаканы, в них поблескивала желтоватая жидкость. Напротив, за третьим столом, капитан II ранга Кавасэ обсуждал с журналистами вопрос о том, в каком ресторане удобнее провести встречу представителей прессы с сотрудниками информбюро, посвященную гибели адмирала Ямамото. Вся атмосфера офицерской комнаты резко контрастировала с настроением гнетущей тревоги, охватившей сегодня с утра весь город.
Сэцуо Киёхара подошел к столу капитана Сирота и, стараясь не выдавать своих чувств, официальным тоном спросил:
— Как обстоит дело с моей рукописью о положении на острове Атту?
— Ах, ваша рукопись... Она все ещё в Главном штабе,— улыбаясь, ответил капитан Сирота. Выражение лица у него было издевательское.
— Что? Рукопись до сих пор еще не вернули? Ведь прошла уже неделя, как мы отправили ее в Главный штаб...
— М-мм... Что ж поделать... Впрочем, неделя — это вполне нормальный срок. При самом большом везении должно пройти дней десять, не меньше,— капитан Сирота засмеялся пьяным смехом.
Американцы высадили десант на острове Атту двенадцатого мая. Ставка сообщила об этом вечером четырнадцатого. Радио Сан-Франциско и Мельбурна непрерывно твердило об этом событии, сопровождая это сообщение комментариями, гласившими, что взятие острова Атту даст возможность вести наступление на Японию по ближайшему пути с севера. Эти радиопередачи разнеслись по всему миру. А японское радио молчит. В од-ной-единственной передаче несвязно пробормотали,
Сэцуо Киёхара написал подробный комментарий к высадке американского десанта на Атту. Он писал свою статью так, чтобы она годилась для передачи за границу, и вместе с тем — чтобы ее можно было транслировать по всей Японии. Это была серьезная статья, написанная без всяких словесных вывертов, которая, в противовес американской пропаганде, должна была разъяснить миру позицию Японии. Основная мысль статьи сводилась к тому, что северный фронт Тихого океана не имеет решающего значения. Следовательно, было бы ошибкой придавать слишком большое значение высадке американского десанта на острове Атту. Главные участки фронта по-прежнему находятся в районе Соломоновых островов и в Бирме.
На просмотр рукописи капитаном I ранга Хирадэ и его помощником капитаном II ранга Сирота ушло два дня, а со времени отсылки статьи на утверждение главного штаба миновала уже неделя. Материал, построенный на -последних сообщениях с фронта, за это время успел уже устареть. Американцы всегда отвечали на японские радиопередачи без малейшего промедления,— как правило, в тот же день, в крайнем случае — назавтра. А у японской стороны для ответа на пропагандистские передачи Америки уходит от семи до десяти дней только на просмотр рукописи цензурой! Капитану II ранга' Сирота, по-видимому, невдомек, как губительно подобное промедление. Распивая среди белого дня виски в служебном помещении, он весело шутит и пересмеивается с сослуживцами. А народ, ошеломленный гибелью адмирала Ямамото, со страхом следит за трагедией, разворачивающейся на острове Атту. Гнев охватил Сэцуо Киёхара.
Но на кого сердиться? И какой смысл ополчаться против одного лишь капитана Сирота? Тем более нелепо гневаться на Главный штаб — этот своеобразный орден с особыми привилегиями, своего рода тайную канцелярию. Никто не смеет даже приблизиться к этой тайной канцелярии, чтобы узнать, что происходит за ее вечно закрытыми дверями. И в конечном счете, даже если он, Киёхара, будет во весь голос кричать, что постановка пропаганды никуда не годится, потому что всеми делами заправляют военные, наивно было бы думать, что существующие в армии порядки могут внезапно и быстро измениться или что господа офицеры смиренно уступят гражданским лицам командные должности...
С юношеским энтузиазмом он пытался хоть чем-нибудь помочь этой несчастной стране, стоящей на краю пропасти,— в этом была его ошибка. В который уж раз его постигало разочарование! Часто заморгав глазами, как он это делал всегда в минуты душевного напряжения, Сэцуо Киёхара решительно произнес:
— Сирота-сан, попрошу вас взять обратно мою рукопись из Главного штаба.
Капитан, казалось, наконец заметил, что Киёхара рассержен. Но он не испытывал ни малейшей охоты серьезно обсуждать этот вопрос.
— Ну полно, зачем торопиться...— все тем же насмешливым тоном произнес он.— Не сегодня-завтра они сами пришлют весь материал обратно.
— Нет, я настаиваю. Этой статье уже незачем проходить цензуру. Извините, но я прошу вас немедленно получить ее обратно.
— Но раз мы отправили материал в Главный штаб, надо подождать, пока они сами возвратят нам его.
— Нет, совершенно незачем ждать. В радиопропаганде самое ценное — время. А такие офицеры, которые не способны понять эту простейшую истину, недостойны осуществлять цензуру над моей рукописью!