Тростник под ветром
Шрифт:
— Все это истинная правда,— заморгав глазами, ответил Киёхара.— Правда, судно, кажется, не пошло ко дну, но что оно пострадало — факт. Все Тихоокеанское побережье блокировано подводным флотом противника. И вход в Токийский залив, и пролив Киэн, и внешний рейд Нагасаки, и окрестности Симоносэки, и Корейский пролив, и северное побережье Тайваня — все находится под строгим контролем американского подводного флота.
— И потом вот еще что я слыхал, сэнсэй... Говорят, на побережье у Кудзюкури прибило к берегу уйму мешков с мукой и ящиков с консервами — все американского производства. Мука только слегка подмокла снаружи, а внутри
Эта новость очень понравилась гейшам. «Вот хорошо-то! — смеясь от души, защебетали они.— Уж не поехать ли нам туда собирать муку и консервы?»
— Ну, ладно, все это так... Расскажи лучше, что Кироку Хосокава, все еще в тюрьме? — спросил Киёхара.
— Да, он еще сидит. Но, по всей видимости, скоро выйдет. Ну кто поверит, что Хосокава может заниматься восстановлением коммунистической партии или вообще причастен к таким делам?..
Летом прошлого года Кироку Хосокава опубликовал в журнале «Кайдзо» статью под заголовком «Тенденции мировой истории и Япония». За эту статью его лишили права печататься, а осенью 1942 года арестовали. Хосокава был пожилой человек, ему уже перевалило за пятьдесят.
Но к этому времени пресса уже слабо реагировала на аресты видных писателей или журналистов. С началом войны в Китае все деятели культуры, в прошлом имевшие хоть малейшее отношение к революционному движению, подверглись аресту. Даже люди, которых вовсе нельзя было ни в чем заподозрить, сидели в тюрьме по три месяца и по полгода с целью «проверки». Публицисты, писатели, кинорежиссеры, драматурги, ученые, журналисты, одаренные представители всех интеллигентных профессий один за другим исчезали в недрах тайной полиции. Огонь культуры почти угас, люди мрачно следили за все сильнее полыхавшим пожаром войны. Знакомые, друзья исчезали один за другим, а когда о них уже почти успевали забыть, вновь появлялись, исхудавшие, бледные. Все это стало самым обычным явлением.
Арест Кироку Хосокава расценивали как очередной пример подобного рода. Ведь ему было запрещено печататься, значит три месяца или полгода тюрьмы было обеспечено. К репрессиям такого масштаба деятели культуры в то время уже успели привыкнуть. И никто не представлял себе, что арест Хосокава вскоре будет иметь непосредственное отношение к судьбам журнала «Синхёрон», к судьбе его директора и даже главного редактора. А между тем трагический инцидент, который должен быть отмечен как особо кровавое дело в истории японской "тайной полиции, в то время уже исподволь подготавливался.
...Вскоре после начала войны с Америкой, летом 1942 года, из Соединенных Штатов в Японию прибыло первое судно с японцами, которых репатриировали из США в порядке обмена. Иокогамская полиция не дремала: ведь в числе репатриантов в Японию могли быть заброшены американские шпионы. Все мало-мальски приметные люди из числа репатриантов подверглись полицейской проверке. Но полиции не удалось ничего обнаружить. Единственное, что она сумела “выведать, это сведения, полученные от одного из репатриантов. Он рассказал, что в прошлом году из Америки в Японию вернулся некий Хироити Кавада с женой и что этот Кавада, в бытность свою студентом университета Кэйо, принимал участие в студенческом левом движении; вот единственные «ценные» сведения, которых удалось добиться полиции.
Никаких подозрений в отношении Кавада у полиции
Казалось бы, на этом можно было прекратить «дело». Но следователи тайной полиции, органически не любившие «бросать дело на полпути», убежденные, без всяких на то оснований, что супруги Кавада безусловно коммунисты, решили на всякий случай повнимательней приглядеться к Институту мировой экономики. Ведь если поискать хорошенько, всегда удается что-нибудь обнаружить...
Начали «приглядываться внимательней», и вскоре выяснилось, что в институте имеется сотрудник, некий Ясухико Мацуда, который занят сбором информации об экономике Советского Союза. Обнаружились и другие сотрудники, Таро Хирабаяси и Тамио Нисидзава, в прошлом служащие концерна «Мантэцу» и некогда причастные к левому движению... Тайная полиция насторожилась, как старатель, напавший на золотоносную жилу. Приставив агентов-сыщиков ко всем сколько-нибудь заметным сотрудникам института, полиция для начала арестовала помощника Мацуда — Иосио Такахама. Было это в январе 1943 года.
Такахама не понимал, за что его арестовали. Он так и не мог уразуметь этого, когда его подвергли жестоким пыткам. Такахама был не настолько силен, чтобы выдержать истязания. Единственной мыслью его было стремление любым путем вырваться из рук полиции. Арестованный без причины, лишенный права протестовать в законном порядке, он не имел иного выхода, если хотел остаться в живых. И, решив соглашаться с любыми небылицами, чтобы поскорее выйти на волю, он послушно давал на все вопросы такие ответы, которых требовал от него следователь. Да, Мацуда хотел бежать в Советский Союз и готовился к этому... Да, Хирабаяси и Нисидзава усиленно занимались изучением теории коммунизма...
За десять дней до того, как сотрудники журнала «Синхёрон» собрались на импровизированный банкет в ресторане «Санкотэй», чтобы весело отметить выход в свет июньского номера,— утром одиннадцатого мая,— из Иокогамы в Токио приехала группа полицейских, арестовала сотрудников Института мировой экономики Мацуда, Хирабаяси и Нисидзава и под конвоем препроводила их в вагоне электрички в полицейское управление, города Иокогамы. Так началось знаменитое «иокогамское дело» — чудовищное, беспредельно жестокое злодеяние.
Институт мировой экономики был вполне официальным учреждением, существовавшим на средства, которые отчислялись в его пользу министерством иностранных дел, Генеральным штабом, главным штабом военно-морского флота, посольством Маньчжоу-Го, концернами «Мицуи» и «Мицубиси», Японским Банком, акционерными обществами «Юсэн», «Осака-сёсэн», «Ямасита-кисэн» и многими другими, ежегодно переводившими на счет института по пятьдесят — шестьдесят тысяч иен. Институт располагал, таким образом, почти миллионом иен поступлений и на эти средства собирал материалы об экономическом положении зарубежных стран и об их военном потенциале. Эти материалы переводились на японский язык и рассылались заинтересованным организациям в виде секретных бюллетеней. Возглавлял институт Сэцудзо Савада, бывший посол в Бразилии.