Тройная игра афериста
Шрифт:
Но пацан хороший. Хочу оздоровить наши ряды молодежью без тюремного прошлого. Все же этот клеймо не только на мозг влияет, но и на образ жизни дальнейшей. Тюремный дух никогда не выветривается из наших душ. А эти ребятки чистенькие, светлые. Примут нашу идею - ценнейшими помощниками будут.
Он посмотрел на меня, будто ожидая возражений, но я промолчал. Я уже видел на примере Серых Ангелов, что от людей, выросших в нормальных условиях и получивших нормальное образование, проку больше. И надежней они, так как управляются
• Ты как рассказывал ему, - сменил Филин тему, - с приколом или просто?
• Ну, естественно с приколом.
• Тогда понимаю отчего пацан такой смурной. Не можешь ты, Верт, без своих литературных инсинуаций.
Я чуть не уронил бутерброд с бастурмой. Меньше всего я ожидал от киллера Филина такую терминологию.
Он все больше и больше удивлял меня, напоминая матрешку, скрывающую под лубочной внешностью множество разных сущностей.
Звякнул телефон. Филин нажал кнопку "спикер", алекнул.
• Филин, - узнали его, - это Шмель. Верт там?
• Хоркин, - протянул Филин мне трубку.
– Отключить громкую связь?
• Зачем, какие у нас от тебя секреты?
– У тебя может и нет, а у меня имеются, - бесцветно, как всегда, сказал Шмель.
– Ты лучше забегай ко мне, как освободишься, я в 14 номере, почти по соседству с тобой.
• Иди, иди, - сказал Филин, поймав мой вопросительный взгляд.
– Еще успеем пообщаться. Сходняк через два дня, времени - вагон, но и проблемы накопились, нам есть, что обсудить.
Я накинул куртку от спортивного костюма и пошел.
Хоркин лежал на огромной четырехспальной кровати. Он, всегда такой мощный, лучащийся энергией,
выглядел маленьким и одиноким. Похоже, что половина тела у него была частично парализована.
• Инсульт, - предупредил он мои вопросы, - частичный паралич, реальная угроза второго кровоизлияния в мозг.
Врачи бессильны. Это после моего боя с Китайцем. Он пару раз достал меня в голову.
Шмель смотрел на меня в упор. Глаза его были тревожными в полумраке комнаты, но страха в них не было. Только тоска,
звериная тоска неизбежного ухода и безнадежности бытия.
• Верт, у меня кроме мамы никого нет в этом мире. Она женщина крепкая, но не совсем нормальная.
Ты о ней позаботься. Сразу все деньги ей давать ни в коем случае нельзя - раздаст. Надо ей каждый месяц приносить тысчонку другую.
Я тебе передам все свои сбережения, там что-то около семисот тысяч баксов. Это не общаковские, мои лично. Тут, - он трудно вытащил из под подушки общую тетрадь, -
список людей, которые за мамой присматривают. Врач, уборщица, повариха и т.д. Им надо платить ежемесячно, но это можно поручить банку и только контролировать.
К праздникам выписывай им небольшие премии. баловать не надо, зажрутся. Ну,
И еще. Я написал сорок писем, возьми под матрасом, а то меня руки совсем уже не слушаются. Мама письмами моими не избалована, так что посылай раз в два - три месяца. В первом письме я пишу, что
вынужден окончательно удрать за границу, что тут меня менты достали и возвращаться в ближайшие годы опасно.
Так уже было, она поймет.
Хоркин откинулся на подушки, утомленный разговором. Да, был он плох. Сильные люди почему-то всегда плохо переносят болезни.
Какой-нибудь доходяга сотней хворей обременен, а все скрипит. Такие, как Шмель, ломаются сразу.
• Адвокат, - сказал Хоркин совсем тихо.
– Тебе денег не предлагаю, ты теперь сам с усам. Но других товарищей у меня нет. Ты, я знаю, всегда завидовал моему боевому уменью. Тетрадь возьми на тумбочке. Я в нее записывал кое-какие
мысли по стратегии боя. Тактик - ерунда, приемам любой научиться может. Важней освоить философию схватки.
Будешь хорошим стратегом - десятка приемов хватит, чтоб справиться с противником значительно более сильным. Да и не с одним.
Это тебе вроде завещания от меня. Ну все, иди. Хоронить меня не надо, кремируйте.
Хоркин повернул лицо к стене. Я собрал тетради и письма и вышел, тихо притворив дверь.
В номер идти не хотелось, хотелось выпить. Не то, чтоб Шмель - свирепый и бесстрастный хищник - был мне особенно дорог,
но все же мы с ним были приятелями. Я спустился в гостиничный бар. Мордоворот в дверях заслонил было мне вход, но какой-то вор из-за стойки
поднял приветственно руку и бык смущенно (если эта туша способна смущаться) отступил, пробормотав нечто извинительное.
Я не был настроен к разговору, сел на высокий табурет и заказал текилы. Бармен намочил края рюмки в воде, приложил их к тарелке с солью, отрезал ломтик лимона,
который посыпал сахаром и подал мне. Текила огненным глотком прокатилась по пищеводу. Холод потери немного подтаял и я повернулся к вору.
• Привет, Адвокат, - сказал тот. Ясно было, что он знает меня давно, более поздние знакомые помнили меня под кликухой Мертвый Зверь.
• Здорово, - сказал я.
– На сходняк?
• Угу. Нового Пахана выбирать будем.
• А старый что же?
• Собрался на покой. Но на первых порах останится консультантом, поможет приемнику войти в курс дела.
• Кто же приемник?
– я спросил с большим интересом.
• Скорее всего Филин. Он уже третий год правая рука Пахана.
Да, именно так я и думал. Хотя... Многие из воров знали Филина только лишь в роли киллера. Я сам лишь недавно прозрел в нем интеллект и необычные знания.
• А конкуренты есть?
– спросил я.