Тройная игра афериста
Шрифт:
Шэт и Лада были по-своему знамениты. Оба людоеды. Шэт отъел руку одной из Вальтеровских помощниц, Лада воспитанаица ГДР - вырвала и, надо думать, проглотила у своей дрессировщицы прувую ягодицу. Спасло их от распрасы то, что они принадлежали к славной когорте уссурийских тигров, их племя гордо фигурировало в Красной Книге, - среди других потенциальных покойников, безвинных жертв рода людского. Сосланные в тюрьму передвижного зверинца бессрочно, они обрели друг друга, нежная любовь немного украшала их унылое существование. И теперь Лада умирала от пиелонефрита, а я не мог дать ей антибиотики.
Немного
Зоотехник Филиппыч увел меня в свой вагончик пить пиво. Заодно попросил п одписать акт выбраковки Лады. С этим зоотехником, работающим в зверинцу третий год, у меня сложились приятельские отношения. Скорей всего потому, что я терпеливо слушал его рассказы о том, как он был главным зоотехником крупного колхоза, как его уважали, о том, что у него семья, жена - немка, что недавно у них гостили ее родственники из ФРГ, зовут к себе и они скоро поедут.
Я удерживался от желания спросить, какого черта он тогда работает в этом поганном зверинце среди бичей и алкоголиков, почему к жене ездит раз-два в год, да и только на несколько дней. Мое молчание как бы поощряло его к дальнейшим легендам, а чувство благодарности к слушателю крепло. Это было хорошо, так как Филиппыя является моим непосредственным начальником.
– Дружба дружбой, - сказал я, глядя на акт, - но подписываться я не собираюсь. Лучше вызови хорошего ветврача или достань хотя бы инъектор Шилова, мы его насадим на жесткую палку и попробуем сделать укол.
– Михалыч, - возмутился он, - шеф требует акт, тигрица все равно подохнет, главное - списать вовремя, да шкуру снять.
– Шкуру надо снять с вам, вместе с шефом, - возмутился и я, а тигрицу надо лечить. Впрочем, что я - единственный рабочий? Вон их сколько, получки ждут у бухгалтерии. Любой подпишет. Ты лучше скажи, деньги мне на сливочное масло, яйца выделят? Я хочу замешать таблетки в яично-масляную оболочку, авось съест?
– Сомневаюсь, - пожал плечами Филиппыч.
– Если вылечишь, тогда, конечно, все оплатят. А заранее... Ты же простой рабочий.
– Ну и хрен с ним, - допил я свой стакан, - действительно, что я из кожи вон лезу.
И я отломил у сушенной рыбы хвост и вкусно в него вгрязся.
А вечером с удовольствием обнаружил, что колобки из масла и яиц с надежной начинкой из разнообразных антибиотиков Лада уплетает с аппетитом.
Надо сказать, что деньги мне, истраченные на лечение, так и не вернули. Выписали, правда поощрительную премию - 50 руб. от директора. И благодарность директор объявил. Устно.
Я
... Хоркин проглядывает последний листок рукописи, потягивается, смотрит в окно. На дворе поздний вечер. Хоркин потирает ладонями лицо, засовывает в карман бумажник и выходит из квартиры.
***
Вечерний ресторан. Хоркин ужинает. Его скромная одежда бросается в глааза, на фоне франтовато одетых посетителей. Какая-то парочка пытается подсесть за столик Хоркина, сразу подбегает официант и уводит их к другому столику, а рядом с Хоркином ставит табличку "Служебный".
Хоркин ужинает. Из-за колонны за ним наблюдает толстый мужик, голова у него перевязана.
Хоркин заканчивает ужин, сует, изогнувшемуся в поклоне официанту, крупную купюру, идет к выходу. Толстый следит за ним. Хоркин останавливает такси. Он собирается сесть на заднее сидение, в этот момент на него набрасывают небольшую сеть сеть и быстро заталкивают в другую машину. Машина с визгом рвет с места. За ней следует еще одна, рядом с шофером - толстый.
Загородная дача. Машина с Хоркином и машина с толстым заезжают во двор. Двое здоровенных парней вытаскивают Хоркина с накинутой на верхнюю часть туловища сетью. Хоркин неподвижен. Его заносят в дом, бросают на ковер. Тело Хоркина безжизненно. Вошедший толстый проявляет тревогу:
– Что это с ним, вы ничего ему не сделали?
– Придавили чуток,-удивленно говорит один из парней,-давно должен очухаться.
Все вместе осматривают Хоркина, снимают с него сеть, щупают пульс. Вид у них ошеломленный.
Толстый с размаху бьет ближнего парня по лицу.
– Паразиты, на мокрое пошли. А как я теперь деньги заберу у этого мертвяка?!
Тело Хоркина оттаскивают обратно в машину, загружают на заднее сидение. Толстый беснуется, парни сконфужены.
– Ну, чуток только придавили, хозяин...
– Суки дешевые. Отвезите его к оврагу и сбросьте.
Парни садятся вперед и уезжают. Сзади тело Хоркина сползает с сидения на пол. Оно лежит на спине и мы видим, как тогда, на тренировке, как оно медленно оживает, обретает упругость.
Хоркин выглядывает из-за передней спинки сидения. Руки его ударяют правого парня по виску и челюсти. Тело парня еще оседает бесчувственно, а Хоркин уже захвати сгибом локтя шофера.
– Тормози,-тихо шепчет он полупридушенному парню.
Машина останавливается у обочины. Хоркин усиливает нажим. Парень теряет сознание. Хоркин выбрасывает обеих из машины, садится за руль, разворачивается.
Толстый пьет коньяк из высокого фужера. Скрипнула дверь. Не оборачиваясь, толстый спрашивает: