Трудно быть ангелом
Шрифт:
Не погуби. А не это ли делаете вы – те, кто даже в апокалипсис заводит будильник? Те, кто говорит «да», когда хочется спать, и говорит «нет», когда хочется плакать?
Знаете ли вы, никогда не искавшие свою голову по всем придорожным канавам, что такое «не пожелай чужого»? А чего же вы еще желаете, когда вся ваша жизнь чужая до последней нитки? Вы собрали ее по крохам из чужих карманов. Не бойтесь, терять вам нечего.
Знаете ли вы, никогда не выбиравшие из страстей наивысшую, что значит «воздержание»?
Это
…Душа-еретичка плачет, похороненная заживо под грудой условностей, сожженная неутоленным желанием…
Кем бы мы ни были – христианами, буддистами или якобы агностиками, – наша душа всегда еретичка, ибо всегда жаждет больше, чем мы ее позволяем.
Хотеть иного – проклятие человека, который все еще жив.
Впрочем, не так много людей из тех, кого я знаю, могут уверенно сказать про себя, что они – счастливы. Им достаточно того, что они удовлетворены. Но мы хотели большего. Не той стабильной удовлетворенности, которой можно успокоить родителей и вызывать зависть у разведенных подруг. Мы хотели счастья – яркого, ослепительного, как детская радость. Нам не давал покоя требовательный внутренний голос, который упрямо твердил: «Не то! Опять не то!» – в ответ на наши попытки подсунуть ему подделку вместо истинного вдохновения.
В словах Инопланетянки, которые лились из нее потоком, я узнавала свои попытки успокоить растревоженную душу.
– Неужели деньги стоят того, чтобы из-за них рушить отношения? – говорила она. – Разве деньги – это вообще ценность?
А мне слышалось: «Разве отношения с другой женщиной – повод для того, чтобы все разрушить? Разве любовь и терпение не помогут нам пройти этот период? Разве это не тот мужчина, с которым я проживу всю жизнь? Я же срослась с ним так, что без крови не оторвешь».
– Разве это не тот мужчина, который мне предназначен? – спрашивала вслух Инопланетянка. – Мы же с ним как одно целое!
Ася делала вид, что не замечает наших вопросительных взглядов. Настоящие феи не дают подсказок.
На этот раз Золотая тетрадь надолго задерживалась в руках каждой из нас.
– Похоже, вы стали бояться своих собственных желаний, – заметила Ася.
– Забоишься тут, – буркнула Анечка. – Они ведь сбываются!
Она наконец созрела для того, чтобы пожелать развода. Но хотела развестись так, чтобы сохранить с мужем теплые отношения – без обид и драмы.
– Он не заслужил такого, – тихо призналась она.
Еще Анечка все-таки прислушалась к Асе и пожелала, чтобы фотография начала приносить ей деньги.
– Я, конечно, понимаю, что это почти нереальное желание, но от юриспруденции во всех видах уже тошнит.
Инопланетянка хотела ощутить уверенность в себе.
– Мне кажется, что остальное приложится.
Еще она хотела снова танцевать.
– Я тут обнаружила, что за месяцы жизни с Костей мы с ним ни разу не танцевали. А какая радость жизни без танца?
У меня все было просто. Я жаждала понять – чего же хочу на самом деле?
– Понимаю, что ждать знака свыше куда более бессмысленно, чем вытирать пыль на полированном столике. Но, боюсь, я не способна сейчас сама принять решение – жить с Тимом или нет. Пусть жизнь сама подведет меня к этому решению.
– Я бы советовала уточнить методы, – заметила Ася. – А то, смотри, жизнь не особо церемонится, когда мы
– Мне все равно! – Я пожала плечами. – Главное – результат.
Знак
Очень долгое время я жила с убеждением, что в кабинет психотерапевта идут люди той же категории, что и в церковь.
Они не глупее, чем я, но отличаются тем, что для решения проблем им требуется указующий дорогу авторитетный перст. Да, инфантильному от природы человеку необходим импульс извне: нужно, чтобы кто-то отвесил ему тот самый чудотворный пинок, который запустит механизм рефлексии.
Если же вашей силы воли хватает, чтобы вставать каждый день в семь утра без рабочей необходимости, то вы вполне способны выправить извивы своей психики самостоятельно.
Потому, записав по настоянию Аси телефон психолога, звонить ему я не стала.
И, как всегда, моя мудрая подруга оказалась права, сказав мне как-то: «Забавно, но чаще всего неприятие профессиональной психологической помощи декларируют те люди, которые больше всего в ней нуждаются».
Для того чтобы сдвинуть меня с позиции «я сама», понадобилось еще два ключевых события.
В том апреле поговорка «ломать – не строить» стала мне понятна до желудочных колик.
Раньше, во времена идеалистической юности, сталкиваясь с разводами, я часто ощущала глубокую неестественность происходящего. Я смотрела на мужчину и женщину, которые некоторое время назад настолько нуждались друг в друге, что решили жить вместе, и не могла взять в толк – что же случилось? Что привело к такой чудовищной метаморфозе их чувств: от любви и страсти – к обидам и озлоблению на грани ненависти? Я слышала эти жуткие истории разводов с почти кровопролитными ссорами из-за детей и имущества, взаимные обвинения и шлейф оскорблений. Разумеется, не все разводы, случавшиеся на моей памяти, были именно таковы. Но слишком часто отношения рвались именно так: люди, разъединяясь, поливали друг друга заочно такими потоками грязи, что меня начинало тошнить от злословия. И при этом, разумеется, каждый считал себя пострадавшей стороной, а свою половину – виновником всех своих личных бед, включая целлюлит и штраф за превышение скорости.
Слушая очередную уничижающую исповедь, я каждый раз задавалась вопросом – что же мешает людям разойтись мирно? Исчезновение любви – еще не повод для ненависти.
Всю наивность своих прошлых воззрений я поняла той весной.
После моего возвращения из Стамбула наши семейные дела пошли еще хуже. Отчасти как раз потому, что я устала сглаживать возникающие углы и по малейшему поводу вспыхивала, словно порох. Стоило ближе к двенадцати вечера зазвонить телефону – как я готова была выхватить трубку у Тима и швырнуть ее в стену. Ангельские принципы не позволяли мне осуществить это желание, но как только телефонный разговор заканчивался, раздражение вырывалось, как джинн из распечатанной бутылки.
– Тебе наплевать, что я хочу спать! Какого черта опять она звонит?! Днем не наговорились?!
– Успокойся, ну чего ты завелась? – примирительно говорил Тим. – Ты же знаешь, она всегда звонит мне по вечерам. Я и так постарался говорить кратко.
– Кратко! Целых пятнадцать минут – это кратко?! – Мой голос брал визгливо-истеричные высоты. – Ты меня попрекаешь, когда я пятки кремом мажу лишние пять минут!
– Давно уже не попрекаю…
– Еще бы! Меня это достало! Меня достали ваши разговоры! Время трепаться с ней находишь, а чтобы плинтус прибить – нет! А я тебя уже полгода прошу!