Трудно удержать
Шрифт:
– Для тебя я мог бы сделать отельный список, – Раш сокращает дистанцию, которую я только что создала. – Список вещей, которые осчастливили бы меня даже больше… но такое не стоит записывать на бумаге. – Он постукивает себя по виску. – Этот список хранится прямо здесь.
В голосе Раша слышится самоуверенность, его взгляд становится соблазнительным и, клянусь, ниша, в которой мы стоим, вдруг уменьшается раз в десять.
Я слышу, как проглатываю ком в горле, даже несмотря на громко пульсирующую в ушах кровь. Тем не менее я отказываюсь сдавать позиции.
–
Когда он сжимает мою талию, мое тело загорается от этого прикосновения. Раш наклоняется и шепчет так, что его дыхание щекочет мне ухо:
– Мне нравится, какой чопорной и правильной ты притворяешься. Юбка-карандаш, высокие каблуки, а еще то, как ты расправляешь плечи. Правда, мне нравится. Честно говоря, даже не знаю, что мне больше по вкусу: когда ты выглядишь вот так или когда смотришь на меня, как тем вечером, просто умоляя тебя поцеловать. Но…
– Не смотрела я на тебя так, – еще как смотрела. – Да ладно тебе. Ты слишком высокого о себе мнения.
Его низкий рокочущий смешок сам по себе является искушением.
– Продолжай убеждать себя в этом, Леннокс, но нам обоим известна правда. – Раш скользит рукой по моему телу, пока не кладет ее на мое бедро. Из его горла вырывается тихий стон, который у любого другого мужчины прозвучал бы грубо, но в его устах полон соблазнения. – Сегодня ты такая замкнутая, будто чертовски боишься отдаться тому, чего так хочешь. А хочешь ты меня.
– Ты…
Когда губы Раша накрывают мои, я не могу назвать это как-то иначе, чем сумасшествие. Он целует меня, хотя в любую минуту его могут пригласить на сцену. Заметь нас кто-нибудь, на моем профессионализме можно было бы поставить крест.
Мысленно я сопротивляюсь, но в то же время приоткрываю губы, чтобы прикоснуться своим языком к его. Мое тело реагирует раньше, чем разум.
Первый поцелуй всегда особенный. В нем прячется намек на то, подходите ли вы друг другу. Первое предположение о том, затрепещет ли все внутри, отдастся ли болью в сердце, побудит ли вцепиться в его рубашку. Молниеносное осознание, захотите ли вы повторить это или же предпочтете уйти не оглянувшись.
Проблема лишь в том, что, когда поцелуй – каждый его мягкий и требовательный момент – заканчивается, мне приходится взглянуть в полные веселья глаза Раша и признать, что держаться от него подальше будет куда сложнее, чем я думала. Несомненно, между нами есть химия.
Но… Я должна оставаться сильной. Сопротивляться. Держать все под контролем.
Я могу попытаться. Черт возьми, я просто обязана это сделать, но Раш Маккензи точно сильнодействующий наркотик – вызывает зависимость после первого же раза.
– Мы можем и работать вместе, Леннокс, – начинает он. Из-за акцента последний слог в моем имени звучит выше. – И спать.
– Никто не говорил, что я собираюсь с тобой спать. – Слова звучат глухо, слетая с губ, которые жаждут еще одного поцелуя.
Раш криво улыбается, а короткий смешок,
– А тебе и не надо этого говорить.
В этот момент Кэннон зовет Раша предстать перед журналистами и публикой.
Я выдыхаю, только когда он поднимается по лестнице… Хотя до этого даже не осознавала, что не дышу.
Раш с важным видом выходит на сцену под рев толпы, которому поспособствовал Кэннон, и берет микрофон. Я же пытаюсь убедить себя забыть о поцелуе, но голос Раша проникает в каждую мою мысль.
Я не могу отказаться от такой профессиональной возможности, лишь бы получить от него желаемое.
Многие утверждают, что женщины слабы, так как отвечают на поцелуй мужчины. Слабы, так как у нас, попавших под их чары, подкашиваются колени. Я же считаю, что подобную точку зрения лучше слать к черту. Мы сильные. Тем или иным способом мы добиваемся желаемого. Не важно – когда мужчина берет или когда мы, женщины, соглашаемся это принять. В этом есть сила. Неподвластная времени, непоколебимая красота.
Нас называют стервами, если мы сопротивляемся, глупыми и слабыми – если сдаемся слишком быстро. Но если мы жаждем прикосновения мужчины, тут же становимся шлюхами. Если нам нравится заниматься сексом.
Если нам нравится, когда нам доставляют удовольствие.
Что ж, меня можно отнести ко всему вышеперечисленному. Я сильная, но не стыжусь признаться, что временами бываю слабой, и черт меня побери, если я не чувствую себя потрясающе, когда ложусь в постель с кем-то, кто не только получает удовольствие, но еще и любит его доставлять. С того момента, когда я впервые взглянула на Раша, я знала, что однажды мы сольемся в клубке простыней и переплетенных конечностей.
Его хищный взгляд, грубоватая хриплость голоса, которая подчеркивает восхитительный акцент, и то, как мое тело интуитивно реагирует на все в нем, говорят о том, что нам суждено исследовать наше влечение.
Думаю, я смирилась с этим фактом за те несколько секунд у бассейна.
Я усмехаюсь, потому что нет смысла отрицать – у нас будет секс. Пусть это все усложнит, а его дерзкое высокомерие не перестанет меня раздражать, но я буду удовлетворена.
И прямо сейчас я не имею ничего против. Я могу быть как спортивным агентом, так и женщиной со своими предпочтениями. И я горжусь каждой составляющей.
– Леннокс?
Я, отвлеченная от своих мыслей, издаю самый нелепый звук, когда замечаю, что Кэннон протягивает мне руку со сцены.
– Давай же, – говорит он. – Я хочу представить тебя как члена команды.
– В этом нет необходимости. Правда. Я не против того, чтобы остаться в тени.
Хотя, может, мне и стоит взять его за руку и позволить вывести себя в свет софитов. Может, публика, следящая за нами с Рашем, предотвратит то, что должно случиться. Может, понимание того, что Кэннон, Финн, другие клиенты и моя семья будут видеть нас вместе, удержит меня от желания перейти от профессиональной деятельности к личной.