Трудное дело
Шрифт:
Беседовали с десятками людей — родственниками, знакомыми, соседями. Приводили их в дом, просили показать, где, какие вещи видели. Сопоставлялись показания. До поры до времени все это приносило не так уж много проку. Но вот один из соседей при очередной беседе вспомнил.
— И как я мог забыть. Меня же сосед как-то просил проверить, не выиграла ли одна из его облигаций трехпроцентного займа. Дал целый список. Но ничего не выиграл. Я же тогда заходил в сберкассу.
— И где же список? — едва сдерживая волнение, спросил
— Да вот куда-то положил.
— Поищите, пожалуйста. Это очень важно.
Через несколько минут чудом сохранившийся список был в руках сотрудника уголовного розыска. И уж, конечно, ценность его для всех, кто вел розыск, представлялась несоизмеримо огромной даже по сравнению с денежной стоимостью этих облигаций. А она была немалой.
Список размножили. Вскоре он лежал перед контролером каждой сберкассы города. Направлен он был и в соседние области. Во всех сберкассах установлены дежурства сотрудников милиции.
...Этот телефонный звонок был самый обычный, но разговор, который последовал за ним, заставил всех, кто о нем узнал, задуматься:
— В сберегательной кассе пытались сдать облигацию из числа интересующих вас. Сдатчик находится в кабинете заведующей.
Сообщение радовало — может быть, удастся теперь напасть на след преступников. Но каждого одолевали сомнения. С чего бы это преступникам, осторожным и, как видно, опытным, продавать облигации в те дни, когда их ищут, да еще в самом Свердловске. Маловероятно.
— Продавца облигации доставьте в управление, — приказал Благовидов. — По какому случаю, не говорите.
Провести первый допрос было поручено Благовидову и Чванову. И тот и другой понимали: слишком уж все это просто, не бывает так. Но вот облигация перед ними. Сомнений нет: и номер, и серия совпадают. Облигация не подделана, а самая что ни на есть настоящая. Новенькая, даже не перегнута, будто только что напечатанная.
На стул перед допрашивающими садится среднего роста худощавый человек, лет сорока пяти, с открытым, приветливым лицом.
Первые вопросы первого ознакомительного допроса всегда однотипны: имя, отчество, фамилия, год рождения, место работы... В общем, анкетные данные. Как будто ничего не значащая вещь. Большинство ответов можно взять и из паспорта. И тем не менее сотруднику милиции они дают многое. Прежде всего, сама манера отвечать, интонация, наконец, настроение. Все это помогает составить точное представление о личности допрашиваемого, его характере, даже о причастности к происшедшему.
По мере того как множились строки в протоколе, сомнения о возможной связи этого человека с преступниками все более возрастали. Инженер П. уже много лет работает на одном и том же заводе Свердловска, далеко известном не только по всей стране, но и за рубежом. Инженер занимается общественной работой, хороший спортсмен, отец трех детей, счастливый супруг.
Ему объясняют, что у служащих сберегательной
П. отвечает на все вопросы охотно, не задумываясь. Сам вперед не забегает, не лебезит, не юлит.
— Простите, — говорит, наконец, Благовидов. — Я попрошу подождать вас некоторое время в коридоре. Еще несколько формальностей.
— Конечно, я понимаю. Пожалуйста, подожду.
— Ну, что?.. — задумчиво протянул полковник. — Как мнение, Владимир Федорович?
— Пожалуй, не он. Но нужно проверить еще и еще раз. Неужели какое-то недоразумение?
На завод, где работал П., уже выехал майор Марквичев. Он побеседовал с руководством завода, секретарем парторганизации, сослуживцами П. Другой сотрудник за это время побывал на квартире инженера, поговорил с его женой, соседями. Мнение всех безоговорочно подтверждало первоначальный вывод: П. не преступник и никогда не был связан с кем-нибудь из них. Об этом же говорили и сведения о времяпрепровождении инженера в день и вечер убийства.
Все сведения приходилось добывать в самый кратчайший срок, с величайшей осторожностью и тактом. Нельзя задерживать здесь и одной лишней секунды невиновного человека, бросить хотя бы легчайшую тень на его честное имя.
И снова беседа с П.
— Скажите, как давно у вас эта облигация?
— Да уже лет пять. И вот чего я не могу понять — ведь покупал-то я ее не с рук, а в сберегательной кассе. Той самой, куда облигацию пошел сдавать. Деньги на новое пальто для девочки младшей понадобились.
Ниточка оборвалась. Последняя надежда рушилась, надежда на то, что эта облигация куплена на днях. Если бы так, можно было бы надеяться в конце концов выйти на того, кто ее продавал.
— Можете идти, товарищ, — Благовидов подписал пропуск. — Еще раз извините за беспокойство. Но сами понимаете — необходимость.
— Да нет, я ничего. Я понимаю. До свидания.
— Прощайте, — поправил его Чванов.
Кое-кому решение Благовидова показалось неправильным.
— Надо было все-таки хоть на сутки задержать инженера. Облигация-то, вот она. Да и не убыло бы ничего у инженера. Эка беда! А за это время все проверили бы досконально. Так было бы целесообразней.
— Никакая целесообразность не может оправдать нарушения социалистической законности, — возразил Благовидов.
И все-таки, в чем же дело? Неужели ошибка в записях? Если нет, то может ли совпасть серия и номер двух разных облигаций? Срочно направили запрос в Государственный банк СССР. Так же срочно пришел ответ.
Оказалось, что может. Только в таком случае облигации имеют разные купоны. Правда, вероятность такого совпадения, тем более в одном городе, ничтожно мала. И тем не менее она, как оказалось, возможна.