Трудное дело
Шрифт:
Итак, что же известно? С точностью до пятидесяти минут — время совершения преступления. Число убийц. Их было не менее трех.
Кое-что известно и о личности преступников. Один из них — исключительно циничный, хладнокровный человек. Он, видимо, главарь — сам не убивал, стоял в стороне. Кто-то из преступников имеет отношение к автомобилям или мотоциклам. Конечно, этого слишком мало, но какие-то гипотезы, версии строить можно.
— Не даст ли что-нибудь эта записка? — спросил полковник Орешин. — Наши товарищи еще при выезде на место нашли ее на заборе во время пожара.
По рукам пошла
— Думаю, что это сфабриковано специально. Хотят сбить нас, придать какую-то загадочную окраску обычной уголовщине, — подвел итог Благовидов. — Давайте думать дальше. Меня вот что настораживает. По всем данным о хозяине дома, его семья жила замкнуто. В гости, кроме дочери, никто не ходил. Ну, еще два, три человека — близкие друзья. По вечерам дверь всегда была на замке. Даже соседям она открывалась далеко не сразу и весьма неохотно. Как же в дом проникли убийцы?
— Может быть, все-таки родственники, знакомые?
— Это надо проверить.
— Телеграмма, перевод — в общем, почта. В качестве предлога, чтобы впустили.
— Ну, это вряд ли. Телеграммы разносят девушки.
— А если остальные спрятались?
У каждого своя версия, свое предположение. Одни отметались как несостоятельные, другие утверждались как возможные варианты для проверки. И все же Благовидов чувствовал: все это не то. Спрятаться перед дверью некуда — все просматривается. Какая же причина может показаться убедительной для нелюдимого, подозрительного человека, чтобы ночью открыть дверь?
Проверка? Пожалуй! Но кто может производить ее, да еще вечером, а то и ночью? Газ? Водопровод? Электричество? Маловероятно! А если паспортный режим? Кто это может сделать? Работники милиции, дружинники. Ведь бывали же в истории случаи, когда использовались и поддельные мандаты ЧК, и милицейская форма. Это обязательно надо проверить.
Если бы рассказ о раскрытии этого преступления ограничился только описанием действий сотрудников уголовного розыска Москвы и Свердловска, входящих в созданную оперативную бригаду, он был бы далеко не полным.
Сегодня преступление раскрывают не гении-одиночки, а огромный коллектив, состоящий из профессионалов. Им помогают дружинники, активисты, просто честные люди, которые всегда готовы прийти на помощь милиции, рассказать о своих сомнениях, подозрениях. Итак, один-два, ну пусть пять преступников — это с одной стороны. А с другой! Большое число людей. Поэтому исход дела предрешен, поэтому не существует преступлений, которые нельзя раскрыть.
И все же все сказанное не умаляет роли сотрудника уголовного розыска, следователя. Они организаторы, дирижеры огромного, сложнейшего оркестра. От их деловых, волевых, даже физических качеств во многом зависит успех дела.
Участковые обходили свои дома, предприятия. Беседовали с людьми. Еще и еще раз прикидывали: кто именно из живущих на их территории может представлять интерес в связи с убийством? Паспортисты
Координацией общих усилий управлений милиций исполкомов нескольких областей занимался прибывший специально для этого из Москвы заместитель начальника отдела уголовного розыска Главного управления милиции полковник милиции Ю. Я. Иванников. К нему-то и стекалась со всей территории РСФСР нужная информация. Общее руководство операцией осуществлял начальник Главного управления милиции РСФСР комиссар милиции 3-го ранга А. Я. Кудрявцев.
Сбор информации шел и в самом Свердловске. Скрупулезно выяснялось все, что хотя бы отдаленно могло иметь связь с преступлением или с теми, кто его совершил. Интересовала каждая драка, мельчайшее, на первый взгляд, совсем пустяшное происшествие. Скажем, слишком бурное застолье. Подрались двое пьяных — нужно иметь в виду. Заехал в ночь происшествия шофер за осевую линию — и это на заметку. Пропали ведра — необходимо запомнить.
Систематизировал всю эту огромную мозаику фактов подполковник Благодатских. Особое внимание обращалось, естественно, на то, что происходило в городе в день убийства, накануне или после него.
— Учтите, Павел Федорович, что во дворе дома пятнадцать по улице Советской кто-то срезал бельевую веревку. А ведь убитые были связаны именно бельевой веревкой. Может, этой самой? — На второй день доложил он руководителю бригады, кладя на стол груду папок с бесчисленными документами.
Минут через двадцать в кабинет вошла женщина в светлом кожушке, повязанная серым пушистым платком. По всему было видно, что в такую обстановку попала она впервые и особой радости от этого не испытывает.
Ей показали обрезки веревки, найденные на месте преступления, и два обрывка, оставшиеся на столбах.
— Ваша?
Женщина долго приглядывалась, несколько раз даже нагибалась к столу, но к обрывкам не притронулась. Очевидно, даже мысль об этом показалась бы ей дикой.
— Может, и моя, — неуверенно сказала она. — А может, и нет. Веревка она и есть веревка. Кто ж ее метит?
Помогли эксперты. Их заключение, едва уместившееся на добром десятке страниц, не оставляло сомнений: да, веревка была срезана со столбов во дворе дома на улице Советской.
На карте города появилась красная черта, соединявшая дом, где произошла трагедия, с двором со срезанной веревкой. Приблизительно этим путем шли убийцы.
— Будем искать тех, кто здесь шел, и тех, кто их видел, — на вечернем разборе сказал Кудрявцев.
Разумеется, это было только одно из направлений поисков.
Определяя возможные мотивы преступления, большинство сошлось на мнении: грабеж. Что еще оставалось? Месть. Сокрытие другого тяжкого преступления. Проверялось и это. Но все же наиболее вероятным оставалась корысть. Но чем старались завладеть убийцы? Какие ценности хранились в доме на улице Крылова?